Отделаться от Рейчел было сложнее, чем он полагал. Она была слепа к намекам, что были слишком явными и очевидными. Вообразив себе несуразную глупость, девушка следовала собственным самозабвенным мечтам, не замечая действительности, к которой Джеймс отчаянно взывал, прибегая к самым крайним мерам. Он был холодным, грубым, отталкивающе злым, что совсем не занимало кокетливой Рейчел, убедившей себя в том, чего не было. Избегать её стало сродни привычки, как и повсюду искать глазами другое милое лицо.

Она перестала донимать его в одночасье. Это случилось так внезапно, что Джеймс даже не успел заметить, как Рейчел не появлялась, будто из ниоткуда с глупой улыбкой на лице, готовая в любую секунду поцеловать при всех. Он не был внимателен к тому, что не имело для него значения, а потому исчезновение Рейчел вовсе его не занимало. Джеймс не замечал девушки, даже если они ненароком пересекались где-нибудь, и делал это случайно, хотя Рейчел наивно полагала, что он прилагал все усилия, чтобы не смотреть на неё, дабы не ворошить разбитое её внезапным уходом сердце. Мысленно Джеймс переложил эту заботу на плечи Спенсера и забыл о ней, не отдавая себе отчета в том, что дело пока ещё не было решено.

Ему настолько сильно не хотелось пересекаться с Рейчел снова, что шаги будто бы стали тяжелее. Он ступал не спеша, выкурив подряд две сигареты, испытывая такое острое нежелание, что несколько раз останавливался, готовый свернуть назад, а затем соврать Спенсеру, что всё прошло гладко и ему не стоило переживать. Вот только соврать Спенсеру было заведомо провальной затеей, поскольку он различал любое вранье. К тому же ему совестно было подводить друга после разговора с ним.

Он оказался на пороге дома Хенриксона на полчаса позднее назначенного времени. Джеймс знал, что парень был родом из Оксфорда, но не представлял, что тот продолжал жить в городе и дальше, что не имело смысла после окончания учебы. Они давно не виделись, но он был уверен, что Хенриксон его узнает, невзирая на дурацкую прическу, которой ему все упрекали, посмеиваясь и тормоша волосы.

— Чем могу помочь? — дверь открыла женщина средних лет, экономка. Вид у неё был уставший и заведомо недовольный. Похоже, её рабочий день ещё не был окончен. Любые гости были ей ненавистны, поэтому она не скрывала своей неприязни и к Джеймсу.

— Я хочу видеть Хенриксона, — сходу заявил, сделав шаг вперед с намерением войти в дом, куда женщина загородила вход.

— Простите, он сейчас занят…

— Я пришел именно по этому делу. «Тринадцать случаев» или как там, — он сдержанно улыбнулся, даже когда его смерили оценивающим взглядом. В конце концов, экономка сдалась. Отошла в сторону, пропуская парня в дом. Помогла снять пиджак и провела в гостиную, откуда был слышен чей-то знакомый мягкий голос, неуверенно что-то рассказывающий.

Экономка оставила его на пороге гостиной, двери в которую были приоткрыты. Появление Джеймса тут же обратило внимание группы людей, обернувших головы к нему, словно по заведенному механизму цепной реакции. Единственный нарушающий тишину наряду с потрескиванием поленьев в камине был голос девушки, которая прежде чем умолкнуть, сбилась с мысли и начала заикаться. Заметив отсутствующее к себе внимание, она обернулась к дверям, к которым стояла спиной, и замерла, в точности, как и Джеймс, узнав в этой девушке Фрею. Она выдохнула то ли с облегчением, то ли с обречением, не задержав на нем взгляда, когда вперед вышел Хенриксон, протягивая к Джеймсу руки.

— Кромфорд? Какого чёрта ты здесь забыл? — полушепотом спросил парень, сжав Джеймса в крепких медвежьих объятиях и похлопывая грубо по спине. Узнать в приветствовавшем человеке Хенриксона было не менее затруднительно, но он не мог думать об этом, когда был занят мыслью о том, что здесь делала Фрея. Когда она отвернулась к нему спиной, Джеймс и вовсе подумал, что ему она показалась. — Сейчас не самое подходящее время, знаешь ли. Я поражен, что тебя пустили, — последние слова Хенриксон произнес нарочито громко, чтобы экономка сумела их услышать.

— Я пришел вместо Спенсера. Он должен был участвовать, — Джеймс и дальше прожигал обернутую к нему спиной девушку, когда остальные начали перешептываться между собой, недовольные нарушенным покоем.

— Чёрт, я успел забыть об этом, — положив тяжелую руку на плечо старого знакомого, Хенриксон свободной ладонью устало потирал лоб. — Понимаешь, нас уже собралось тринадцать человек. Не знаю, согласятся ли остальные принять четырнадцатого, — парень вышел чуть вперед, пожав плечами, будто это не зависело единолично от него самого.

— Ничего страшного. Я могу быть вольным слушателем. В любом случае, я не знаю, как здесь всё устроено и вряд ли вернусь в следующий раз. Просто Спенс не смог. Жутко неловко. Попросил прийти меня, поэтому я не буду возражать, если мне не достанется роли, — он улыбнулся в ответ, блестя рядом ровных зубов. Похоже, эта идея не понравилась Хенриксону, но когда всё пошло наперекосяк, выбора у него особо не было.

Парень хмыкнул в ответ, когда Джеймс успел вклиниться между двух людей, заняв своё место рядом с девушкой, которая всё же оказалась Фреей. Путей к отступлению не было. Пусть круг из тринадцати людей был неплотным, но ей не было куда двигаться, особенно когда все сидели на огромных мягких подушках и не стали бы двигаться вместе с ней. Джеймс сел на край подушки, к другому краю которой прижалась Фрея, обняв колени длинными тонкими руками. Она отвернула от него голову, крепко сжав пальцами подол красной юбки, что он сразу узнал. Короткая мысль об их встрече на берегу моря в Сейнт-Айвсе заставила улыбнуться.