— Прости, я не слышу, как ты печатаешь, — взволнованный голос мистера Клаффина будто пробудил его из самозабвенного сна. Элли, уснувшая у ног парня, открыла сонные глаза и чуть приподняла голову, будто её саму кто окликнул. — Всё в порядке, Джеймс?

— Да, — он встряхнул головой, как собака, отгоняя навязчивые мысли, что преследовали со времени случайной встречи в библиотеке, обернувшейся внезапно в катастрофу. — На самом деле, нет. Я не знаю, — Джеймс вытянул под столом ноги, откинувшись на спинке скрипучего стула. Провел обеими ладонями по лицу, оттягивая назад волосы, выпуская из груди тяжелый вздох.

— Проблемы с учебой? — мистер Клаффин занял место на краю своей кровати, перестав расхаживать по комнате. Элли лениво поднялась с места и потянулась, прежде чем запрыгнуть на постель следом. Она положила голову на ноги хозяина, когда тот начал поглаживать её по голове. — Или, может, быть с девушкой? — на лице мужчины промелькнула хитрая улыбка, которую Джеймс успел заметить краем глаза, как и испачканный соусом краешек губ.

— У вас всё сводиться к одному, — Джеймс и сам вяло усмехнулся в ответ. Помутненный взгляд мистера Клаффина был устремлен прямо, но даже глаза его будто насмехались над парнем и его поражением. — Я никогда не был безнадежным романтиком, вроде вас. Вряд ли когда-нибудь стану, ведь по своей натуре я скептик. Хотя, по мнению моей матери, я просто богохульный бездельник.

— Моя мать тоже не была обо мне лучшего мнения, — мистер Клаффин двинул плечами, опустив голову вниз. Закрыл глаза, будто пытался представить себе мать, о которой в рассказе пока не было и слова. Джеймс даже ни разу не задавался вопросом, почему так было, выполняя техническую часть своей работы, не предаваясь сантиментам. — По большей мере виной этому было её психическое расстройство, но это сейчас не так важно, — он махнул рукой, нахмурив густые мохнатые брови. — В чем же тогда дело?

— На самом деле, в девушке. Или скорее во мне…

— Должно быть, дело в вас обоих, — мистер Клаффин перебил его приглушенный ропот, едва различимый в своей бессвязности.

— Должно быть, — Джеймс поджал губы, остановив взгляд на серости промозглого небо, испещренного тучами. Напротив стоял другой коттедж, на первом этаже которого была небольшая продовольственная лавка, а на втором — комната его владельца. Шторы в комнату были закрытыми, поэтому Джеймс мог только таращиться на испещренное следами жиденького дождя окно, сосредотачиваясь на мыслях. — Кажется, я сделал кое-что, что заставило одну девушку решить, будто я неравнодушен к ней, когда на самом деле я делал всё неосознанно. Не то, что бы я жалел о сделанном, потому что эти мелочи были приятны и мне самому, но всё это кажется мне теперь неправильным. Это заставило задуматься, действительно ли я к ней не равнодушен или же это всего лишь временное помутнение?

— Разве то, что ты сейчас думаешь о ней, не есть самим по себе ответом?

— Знаете ли, она не первая девушка, которая заставила меня думать о себе, — Джеймс нахмурился, вспомнив мимолетно о Марте, сердце которой безвозвратно разбивал. Короткая мысль не таила в себе и капли сожаления, но была полна злости, ведь следом за вспоминанием приятного лица Марты пришло раздражённое и злое лицо матери, упрямой в своем решении женить его на девушке.

— Но она, наверное, первая, о которой ты думаешь в другом значении, чем прежде, — мягко ответил мистер Клаффин, продолжая гладить уснувшую снова Элли.

— Это не совсем то, чего я хочу. Я давно решил, что отношения и женитьба вовсе не для меня, поэтому отверг всякую мысль об этом. Если бы можно было оставить всё, как есть, не обязывая себя чем-то большем, что всё равно ни к чему не приведет. Во многом меня в ней привлекала возможность не быть вместе, — Джеймс отодвинул машинку чуть ближе к окну, чтобы облокотиться о стол и подпереть тяжелую голову руками.

— Ты хочешь иметь всё, не прилагая к тому каких-либо усилий, — мистера Клаффин вздохнул. Элли тихо заскулила, когда он попытался подняться с места. — Что же тебя так сильно ужасает в возможности быть с ней вместе? — мужчина стал рыскать рукой в воздухе, пытаясь найти трость. Джеймс ловко подхватился с места и всучил ему её в открытую ладонь.

— Куда вы собрались?

— Вряд ли сегодня нам удастся поработать. Давай лучше спустимся вниз, выпьем по чашечке чая и вместе найдем ответы на твои вопросы, — пустые глаза мистера Клаффина устремились прямо на Джеймса. Казалось, будто он его на самом деле видел, что было невозможно.

— Тогда мне нужно вытащить бумагу и…

— Оставь это. Сделаешь всё перед уходом, — мужчина взял его за локоть, едва Джеймс успел отвернуться обратно к столу.

В машинке оставался лист бумаги, до середины исписанный словами, что Джеймс пытался краем уха улавливать, пока вовсе не потерялся в темной глубине своих мыслей. Он даже не окончил абзац, пропустив мимо несколько последних фраз, произнесенных мистером Клаффином.

Они спустились на кухню, когда Элли осталась спать на кровати. Мрак этого дня давил на глаза, наполняя всё тело томной сонливостью. Джеймс и без того последние несколько дней ходил, будто во сне. Границы действительности были стерты, когда он не заметил, как поселился внутри своей головы. Мысли давили на виски головной болью, заполняли его всего доверху усталостью.

Уже привычными движениями, отточенными до идеальной точности и безошибочности, мистер Клаффин справился с газовой плитой и чайником. Кроме чая предложил Джеймсу ещё и тыквенный пирог, приготовленный соседкой, молодой вдовой, которая ежедневно посещала его и на некоторое время была единственной компанией, убирая и принося с собой еду.