Пока девушки беседовали с Эльпидой, во дворе казармы начало что-то происходить. Среди воинов прошла волна оживления, они собрались в несколько групп и явно обсуждали горячую новость. Кто-то смачно выругался, пара молодых ребят сорвались с места и, бренча оружием, помчались в здание казармы. Ещё трое быстро вышли через ворота, ведущие в город, а самый маленький "легионер" со всех ног кинулся в сторону порта.

– Вась, что происходит? – Саша беспокойно вытянула шею, покрутила головой и охнула, когда совсем рядом, чуть не задев ее висящим на поясе мечом, пробежал один из воинов.

Эльпида наблюдала за этой суетой с печальной полуулыбкой на губах, и Василина готова была поклясться – старушка знает гораздо больше, чем показывает, но отчего-то не собирается их просвещать в этом вопросе.

– Идите, девы, домой. Видите – не до вас сейчас.

Выбеленная жгучим солнцем пыль густым облаком поднималась при каждом шаге девушек. Несчастный Спартак не успевал прочихаться и, в конце концов, уселся посреди дороги, растер лапами по морде грязь, да и завыл обижено. Василина его прекрасно понимала. Изнеженное создание не привыкло к условиям античного города и требовало привычного комфорта.

– Иди ко мне, горемычный, – Саша подхватила тщедушное тельце, прижала к груди и почесала йорика за ухом. – Ой, уже колтуны сбиваются. Тебе бы к грумеру, бедненький мой. Ну ничего, сейчас домой придем, искупаем тебя.

– Чем ты его мыть собираешься? – Василина подмигнула Спартаку, мол, держись, пацан, прорвёмся. – Настоем мыльного корня?

– Вот ещё! – фыркнула Потапова. – Его таким нельзя мыть. У него свои шампунчики и бальзамчики.

– Ты таскаешь с собой собачью косметику?

– А почему нет? Это мы с тобой можем пучком травы помыться, а Спартак – создание нежное, понимать нужно!

Саша, неуклюже загребая неудобными сандалиями пылюку, потопала дальше. Вася тоже двинула вперед, втайне мечтая, чтобы и ее, как Спартака, кто-нибудь, понес на ручках.

– Приветствую, светлые девы! – из-за угла городской бани выскочил, как черт из табакерки, недавний знакомый девушек архитектор и художник Аполлон какой-то-там.

– Здрасьте, – Потапова невозмутимо "обрулила" улыбающееся препятствие, и вернулась на маршрут.

Василина сдержано кивнула мужчине и повторила маневр подруги, но от Аполлона оказалось не так просто отвязаться.

– Наслаждаетесь видами города? – пухленький тезка бога света пристроился по левую руку от Саши, с восхищением посмотрел на недовольного Спартака, и ткнул пальцем в сторону одного из зданий. – Правда, красиво? Я руковожу работами по украшению города к празднику богини Афродиты.

Возле небольшого квартального храма, расположившегося у входа на центральную площадь, кипела работа. Мальчишки подводили к учреждению культа запряженных в лёгкие повозки осликов, привязывали их к специальным столбам и выгружали на землю большие охапки свежей травы и ветви деревьев. Другие ребята забирали траву, заносили в храм и рассыпали ее по каменному полу, а из веток вязали свежие веники, и развешивали их на внутренних и внешних стенах.

На площади, куда девушки попали так же в сопровождении Аполлона, происходило то же самое – пучками трав и веток украшали все здания, а в центре, прямо на пыльных плитах закладывали костры и устанавливали торговые палатки. Подготовка к празднику шла полным ходом.

– Ну как вам? – Аполлон светился от гордости, не забывая кидать ласковые взгляды на Спартака. – Правда, славно получается?

Вася, оправдывая хорошее воспитание, скромно отвела глаза и уклончиво пожала плечами, ну а Потапова, дитя истинных пролетариев, разводить реверансы не стала, а просто и понятно сказала то, о чем думала:

– Вы бы лучше убрались тут! Пылюки развели в городе – ступить некуда. Был педикюр, и нету педикюра. Не пятки, а кошмар.

Аполлон не сразу понял, о чем речь, но после ёмких, буквально в двух словах, объяснений, растерянно посмотрел на небо.

– Так ведь на всё воля Зевса. Дождя не было с самого посева. Земля сохнет и мельчится. – Аполлон нагнулся, взял щепотку белой пыли и растер ее между пальцами. – Мельчится…

– Тоже мне проблема! – отмахнулась Саша. – Разошлите мальчишек по улицам, пусть водичкой побрызгают дорогу. Вода прибьет пыль и воздух будет чище. А то невозможно же… Спартак, вон, дышать не может.

В доказательство своих слов Саша сунула под нос растерянному Аполлону грустного пёсика с мокрыми дорожками слипшейся шерсти под глазами.

– Бедное создание… - архитектор расторгался и осторожно провел пальцем по покатому лбу Спартака, потрогал заколку на челке и окончательно растаял, когда пес дружелюбно лизнул его руку. – Чудо! Просто чудо, а не животное!

Распрощавшись с античным любителем собак, девушки добрели по раскаленным улочкам до дома легата, где первым делом устроили банный день. Терму легата топить не стали – и так жарко, но воды с помощью слуги-мужчины нагрели вдоволь.