"Надо же, какой романтик". Василина избегала смотреть на задумчивого легата, но сама постоянно ощущала его взгляды, скользившие горячими всполохами по её волосам, щекам и плечам. Стоило ей поднять руку, чтобы поправить волосы, как тут же обнаженная кожа на ней покрывалась мурашками и начинала гореть, словно её целовали и ласкали.

Что скрывать – такое жадное внимание и почти неприкрытое желание льстило Василине, но одновременно и пугало. Если мужчина так настроен, как читалось в жарких взглядах Флавия, то ясно одно – он пойдет до конца.

Ещё один момент смущал Василину – все встреченные на пути люди очень странно на них реагировали. Видимо, по здешним меркам их прогулка не являлась чем-то обыденным. Мужчины недоумевающе переглядывались и отводили глаза, женщины шептались и качали головами, а дети, так и вовсе замирали с открытыми ртами и возбуждённо тыкали пальцами в их сторону.

Флавий на детвору и женщин внимания не обращал, а на мужское любопытство отвечал грозным прищуром глаз под сведенными бровями, и желающих глазеть на легата, сразу убавлялось.

– Василина, – хриплый голос Флавия нарушил затянувшуюся паузу, и Вася подняла встревоженный взгляд на легата. В темноте черты его лица терялись, но это было и к лучшему.

– Василина… - повторный зов раздался над самым ухом.

– Да, уважаемый легат?

– Прошу, называй меня Флавий.

– Хорошо… Флавий..

– Скажи мне, дева, по нраву ли я тебе?

– Я не задумывалась над этим. – Василина говорила искренне и легат это почувствовал.

– Но я не противен тебе?

– Нет, что вы! Вы очень даже ничего.

– Тогда… я не понимаю… Раз ты не девица уже, и я тебе по душе, то почему так холодна?

Вася выругалась про себя. Ох уж эта средневековая непосредственность! Логика – не подкопаешься! Раз дева – не дева, а мужик – не урод, то других препятствий, вроде как, и нет.

– Понимаете, Флавий, – осторожно подбирая слова, принялась объяснять Василина. – Я так воспитана, что не могу позволить себе вольностей с мужчинами. Мне нужно больше времени… Возможно, позже я смогу вам ответить согласием…

Флавий стоял за её спиной молча, но, даже не видя и не слыша его, Василина знала – мужчина злится. И ей, как крайне совестливому человеку, было крайне неудобно, что причиной этой злости является она.

Саша к возвращению Василины вся извелась.

– Наконец-то! – нетерпеливым рывком она втянула подругу на кухню и, под удивлённое ойканье Димитры, зажала в уголке. – Рассказывай скорее!

– Что рассказывать-то? – Василина смотрела так честно и открыто, что ей бы поверил любой. Но не Потапова.

– Издеваешься? Все рассказывай!

– Саш, ничего интересного не было, честно-пречестно! А вы чем тут отвлекаетесь от суровой действительности? – Вася аккуратно отодвинула недовольную подругу в сторону и прошла к столу, за которым Димитра занималась знакомым всем хозяйкам постсоветского пространства делом – лепила котлетки.

Возле ног девушки крутился, нетерпеливо повизгивал и строил умилительные рожицы Спартак, а Димитра, в свою очередь, с самым невинным видом незаметно подкармливала попрошайку, отщипывая маленькие комочки фарша.

– У вас есть мясорубка? – Василина придирчиво осмотрела готовые полуфабрикаты, сунула нос в таз с остатками фарша и покосилась на Потапову, взвешивающую в руке большую сковороду.

– Ага… закатай губу… Мясорубку ей захотелось… Все вот этими самыми ручками нарубила. И зачем я, спрашивается, перед отпуском ногти делала?

– Реально всё сама? Тут же килограмма три мяса!

– А, – небрежно отмахнулась Саша. – Фигня вопрос! Я, когда злая, быстро ножом орудую. Мы у тебя, кстати, ещё кориандра отсыпали.

На запах жарящегося мяса, как и ожидалось, снова примчался легат. Распробовав сочные Шуркины котлеты, Флавий пришел в полнейший восторг и строго велел Димитре запомнить рецепт и готовить такое кушанье чаще.

Саша гордо подкладывала хозяину дома самые румяные котлетки и грозилась в следующий раз накормить его зразами с грибами и куриным яйцом. Флавий довольно жмурился, угощение с удовольствием сметал, и Сашу нахваливал, но на протяжении всего ужина не сводил глаз с Василины, и она, в конце концов, признала, что ей это очень нравится.