Мой отец второй раз пытался подарить мне жизнь. Правда, я не считала нужным благодарить его за это, так как отцовская любовь была здесь ни при чём, просто живой дракон казался ему более полезным, чем мёртвый. Я внимательно вглядывалась в лица задумавшихся магов, взвешивающих мои шансы на жизнь. Они решали жить мне или умереть, а я шаталась от усталости, не чувствуя в себе сил хотя бы как-то повлиять на их решение. Утихший нынче драконов огонь выжег меня дотла. Даже мысль о том, что Лордин явно знал о ждущей меня судьбе и всё же уговаривал последовать за ним сюда, к магам, не вызвала практически никаких эмоций. Предательством больше, предательством меньше, какая уже собственно разница. Со временем всё равно сбиваешься со счёта.

Тишину нарушил Старейший Дарлир.

— Я уже давно понял, в чём была наша прошлая ошибка, — проскрипел он усталым голосом. — Жертва не должна быть добровольной. Отана была покорной и не сопротивлялась. Дракон так и не пробудился в ней. Кровь Верны останется живой даже после её смерти. Она должна умереть! И лишь тогда мы будем спасены.

— Она должна умереть! — ещё несколько голосов раздалось из толпы.

Я поёжилась, понимая, что выхода у меня может и не оказаться. Или позволить им убить себя, или дать волю огню, который поглотит нас всех. Какое решение я бы не приняла, в итоге меня ждало лишь одно — смерть. Правда, во втором случае я рискую прихватить с собой в небытие ещё и весь оставшийся мир. Но большинство магов молчало то ли из жалости, то ли через жадность, потому что лишиться живого дракона, казалось, уж очень нерациональным. В этом как раз Астамир был прав, и другой такой несчастной дуры, как я, у магов в запасе не было. Арутин переглянулся с Синильей, о чём-то безмолвно посовещался с ней, после чего спокойно и тихо, как и всегда, предложил:

— Это должно быть общим решением, потому что касается каждой жизни. Нам больше нельзя ошибиться. Вы уже слышали, другого дракона у нас нет, и не будет. Чтобы подумать и принять решение у всех есть время до следующего заката. Круг Старейших соберётся завтра. Наше общее решение станет приговором не только для девочки, но и для всех нас, для всего мира. Если мы ошибёмся, то все тоже погибнем.

— И даже скорее, чем вы думаете, — тихо пробормотала я, обессилено закрывая глаза.

Арутин, сделав вид, будто не заметил моего замечания, продолжил свою речь, настойчиво намекая на то, что меня давно следовало оставить в покое.

— А сейчас предлагаю разойтись, чтобы отдохнуть и подумать в одиночестве, без помех. К тому же, если мы не позволим нашей деве-дракону отдохнуть, она умрёт от усталости задолго до начала ритуала и оставит нас без малейшего шанса на спасение.

Когда маги послушно повернули к своим избушкам, ко мне подошла безумная Эйлин и, сверкая пустыми, словно стеклянными глазами, наклонившись к самому моему лицу, прошептала то же, что и моя мама накануне своей смерти:

— Живи.

В тот же миг я упала, обессилено проваливаясь в мягкую, безопасную темноту.

4. Вызволение.

Я открыла глаза, выныривая из вязкой, ласковой пустоты, с полной уверенностью, что прошла какая-то доля секунды с того момента, как я заглянула в глаза сумасшедшей магички. Если бы не знакомая горница вокруг и мягкая перинка, на которой я лежала, да умытое, подрумяненное рассветное солнышко, заглядывающее в окошко, то и по-прежнему так думала. Стеклянные голубые глаза Эйлин всё так же внимательно изучали моё лицо, словно она ни на шаг не отходила от меня всю ночь. Так и не определилась с тем, что именно свалило меня с ног: усталость или магия этой странной женщины. Заметив, что я пробудилась, она поторопилась обрадовать меня сообщением:

— Ты будешь жить!

После чего, нахмурившись, добавила веско и уверено:

— Долго! У королевы должна быть вечность.

Пророчество в устах безумной звучало не очень убедительно, но не могу сказать, что оно меня не подбодрило. Жить, да ещё и долго, я бы не отказалась, хотя про счастье мне никто не намекал. Правда, Эйлин назвала меня королевой вместо принцессы. И откуда только узнала? Внимания на эту ошибку обращать не стала, ведь возможно, магичка просто не различала эти понятия. Я поднялась и обнаружила у стола миску с холодной водой для умывания, а на столе традиционный мёд, ягоды и так понравившийся мне морс. Завтрак был лёгким, но прилив сил я ощутила необычайный, что не удивительно, ведь здесь, в лесу, даже воздухом, наверное, можно было бы насытиться. Эйлин ходила за мною следом, всё время заглядывая в рот. От предложенного угощения отмахнулась, как от недостойной её внимания мелочи. Чтобы рассеять смущение, которое я испытывала рядом с ней, решилась спросить то, о чём давно уже хотелось узнать.

— Почему ты не позволила душам своих детей освободиться, Эйлин? Или тоже боишься огня, как Рэй?

— Мои дети отдали тебе свои жизни! — важно сообщила мне магичка, будто я сама не была свидетелем этой трагедии и будто не тяготилась чувством вины за их гибель. — Поэтому ты не можешь умереть!

Я уже решила, что ответа на свой вопрос так и не дождусь. Но Эйлин, отвернувшись к окошку, забормотала едва слышно:

— Ты не понимаешь…Они все не понимают…Души моих детей здесь, со мной. Когда моё тело станет прахом, мы все освободимся…Мы всегда будем вместе…Мы — одна душа…

Вдруг она громко и весело засмеялась, резко обернувшись ко мне. В пустых, блестящих глазах её мелькнула насмешка.

— Они, вообще, ничего не понимают! Такие глупые. Ха-ха-ха. Я им говорила, что дракона убить нельзя, а они не слушают меня, не верят. Но ты всё равно не умрёшь. Я знаю! Тебя спасёт дракон!

Я согласно кивала, даже не пытаясь спорить с безумной женщиной. Откуда же ей было знать, что мой дракон неспособен на милосердие. Я чувствовала его жажду разрушения. Вряд ли он сможет вызволить меня, вряд ли он мог спасти хотя бы кого-нибудь. Эйлин оборвала свой смех и вдруг тихо запела. У неё был красивый, берущий за душу голос. Её песня без слов завораживала, увлекала. Казалось, она способна провести в волшебный, сказочный мир, где только и возможно быть по-настоящему счастливым. Когда чарующие звуки замерли на её устах, я поняла, что давно уже плачу и улыбаюсь одновременно. Эйлин приложила указательный палец к своим губам и заговорщицки мне подмигнула: