— Сей день есть для вас последним. В эту ночь вы умрёте на брачном ложе, чтобы возродиться к утру с единой душой. И не будет отныне двух жизней и двух сердец. Лишь одна мысль на двоих, лишь одна судьба для вас обоих. И будет жена покорна мужу своему. И станет муж защитником и покровителем жены своей. И скрепит ваш союз дитя, соединив в себе кровь отца и матери своих. И будете вы верны своим клятвам отныне и на века.

— Отныне и на века! — прошелестело в зале единым выдохом сотен свидетелей.

Я поёжилась, снова почувствовав себя распятой на чёрном алтаре. Мэтр был прав, между ритуалами магов и обрядами мудрецов разницу заметить было трудно. Только первые хотели приковать меня к смерти, а вторые связывали с жизнью, которая рисковала стать гораздо худшей участью, нежели гибель.

— Клянитесь в верности! — потребовал церемониймейстер.

Мы дружно склонили головы.

— Клянитесь в покорности судьбе! — всё не отставал нудный старик.

— Клянитесь разделить жизнь и соединить кровь!

— Клянитесь рука об руку вступить в вечность!

Когда клясться уже устали, пришло, наконец, время сказать последнее «Да», чтобы завершить это представление.

— Ты согласен, Конрад, принять в дар сию деву и стать её покровителем?!

— Да, — прозвучало, как удар молотком по гвоздю, которым заколачивали крышку моего гроба.

— Ты согласна, Верна, преподнести свою душу и тело в дар сему мудрецу?!

— Да, — бросила я горсть земли в собственную могилу.

— Да будет так! — чинно кивнул головой старец, протягивая мне цветок белой лилии. — Вступите же в вечность, соединив руки.

Конрад повернулся ко мне и с торжеством в глазах взял за руки. Я ответила бесстрастным взглядом, позволив себе мысленно хмыкнуть. Теперь-то он никуда от моего огня не денется, ведь ночь уже совсем скоро. Его холодные, сухие губы мимолетно коснулись моих губ, плотно сжатых от сдерживаемого нетерпения. Поцеловал, словно печать поставил, таким образом, обозначив свою собственность. После этого тишина в храме была нарушена радостными возгласами гостей. Приветствия, поздравления и восторги сыпались со всех сторон, незатихающим градом. Когда мы вышли из храма, толпа разразилась рёвом, словно превратилась в дракона о множестве голов. Я невольно взглянула в небо, но кроме полыхающего закатными лучами солнца более никого знакомого там отыскать не удалось. Конрад перехватил мой взгляд и тоже внимательно посмотрел вверх, словно опасаясь обнаружить незваного гостя. Это его едва уловимое беспокойство меня утешило. Видимо, до Гора им добраться не удалось, иначе бы он не преминул сказать мне о столь значимой победе над нелюдями.

К его особняку мы ехали в карете с открытым верхом вместе, позволяя любопытным разглядывать новобрачных. Слушая бесконечные выкрики:

— Виват, королева! Многие лета! — я бездумно скользила взглядом по улыбающимся лицам своих новоявленных подданных.

Мысленно же была далеко от этой шумной толпы, далеко от супруга, сжимающего мою ладонь. Моё воображение рисовало мне приятные сердцу картины: я в чёрном, траурном платье стою у гроба, в котором покоится обуглившееся тело того, кто пока ещё смел дышать со мной одним воздухом. Воспринимая дорогу, по которой мы ехали, как путь к свободе, я едва сдержала усмешку. Внезапная остановка привлекла моё внимание. Какой-то парнишка вдруг выскочил перед каретой, рискуя быть раздавленным. Стражи тут же отогнали его, но я успела разглядеть кудрявую голову, знакомые вороватые глаза и дерзкую улыбку. Тик! Значит, он умудрился вырваться из той памятной облавы, из которой меня вытащил Лордин. Парнишка быстро затерялся в толпе, спасаясь от стражей, но я была уверена, что он наблюдает за мной. Пальцы сами сложились в знак опасности, губы сами шевельнулись, беззвучно произнеся лишь одно слово:

— Лорди.

Уже спустя вдох, я мысленно проклинала себя, натолкнувшись на хмурый взгляд мужа. Как можно было забыть, что не только Тик наблюдает за мной?! И если другие могли не заметить движения моих пальчиков и губ, то Конрад уловил перемену во мне сразу же. То, что я сделала, поддавшись надежде снова опереться на плечо любимого заклинателя, могло перечеркнуть все мои планы, да и Тику следовало исчезнуть, как можно скорее. Я опять подвела его. Проиграть из-за своей глупости было бы очень обидно. Я же знала, что готова противостоять мудрецу. Зачем же мне понадобилось звать на помощь, подвергая друга опасности? Да, я сделала это не намеренно, поддавшись порыву, не успев даже подумать. Опрометчивое движение тела опередило мысль. Только вряд ли это оправдание могло утешить меня. И как теперь исправить эту оплошность?

Я чувствовала, что Конрад отныне настороже. Он больше не верил в мою бесчувственность, в мою замороженную душу. А я ведь надеялась выжить в предстоящей схватке. Власть, которую так беспечно вручил мне мой супруг, могла оказаться достойной наградой за все лишения, сброшенные мне на голову судьбой. Не знаю, принесла бы она мне счастье, но удовлетворение я бы точно получила, приказав разрушить ненавистные храмы и освободить узников застенков. Искушение встряхнуть этот заплесневевший мир было велико, но чтобы сделать это, мне, как минимум, следовало остаться в живых.

Особняк Конрада был похож на дворец. Скорее всего, когда-то в древности здесь как раз и находился королевский дворец, который впоследствии восстанавливали после разрушений и перестраивали до тех пор, пока он не приобрёл современный вид. Чтобы подъехать к входной двери, нам пришлось миновать ворота, так как территория усадьбы была огорожена высоким каменным забором. Сам дворец стоял в центре фруктового сада и издали напоминал белый цветок. Островерхую крышу в центре лепестками окружали башенки с узкими окошками, застеклённые цветными стёклами. Белоснежные стены казались созданными изо льда, хотя, скорее всего, это был мрамор, который строители использовали для отделки и декорирования здания.