— Думаю, меня напоили какой-то испорченной водой. — Сообщила я совершенно спокойно.

— Почему ты так решила? — Конрад, явно, озадачился.

— Плохо себя чувствовала и, кажется, даже ходила во сне. Проснулась уже стоя у двери.

— Это какая-то нелепица. — Он мне не поверил, но я решила стоять на своём. Пусть докажет, что пол моей камеры достаточно чистый.

Мудрец ушёл, громко хлопнув дверью, а я ещё целый час наблюдала, как стражи отмывают мою темницу. Решила, что и на сей раз его обыграла. Хотя напомнила себе об осторожности. Нельзя расслабляться и почивать на лаврах, так недолго допустить ошибку и пропустить неожиданный удар. Кстати, опаивать меня всё же перестали. Мэтр провёл анализ воды, которую мне принесли, и объявил её пригодной для питья. За несколько дней я свыклась со своей новой жизнью. Молчуны ежедневно истязали моё тело мазями и примочками, а душу неизменным хладом, который тут же таял под действием моего внутреннего огня. Привыкла также к угощениям мэтра, хотя и мечтала никогда в жизни более не притрагиваться к подобной пище. Научилась владеть собой в совершенстве, загонять чувства и укрощённого дракона в такие глубины сознания, к которым не мог бы дотянуться ни один маг. Но самое главное, я овладела своим огнём.

Управлять гневом, как и утверждал мэтр, оказалось несложно. Следовало лишь удерживать сердце в холоде, и мысленно направлять свою силу на того, кого собиралась поразить. Отныне мой дракон больше был для меня неопасен. Он стал моим защитником. Мне оставалось лишь выбрать момент и напасть. Я не знала, насколько я сильна, поэтому предпочла бы ударить наверняка. К сожалению, Конрад всегда появлялся в окружении стражей, а порой и вместе с камнеподобным Даймондом. Застать его в одиночестве пока не было ни малейшей возможности. Но я терпеливо ждала, ведь иного пути к свободе у меня не было.

Когда мне впервые удалось запустить огнём в стену, не причинив себе никаких неудобств, мэтр восхищённо воскликнул:

— Ваш талант, барышня, поможет одолеть любого мага! Я знавал некоторых из них, владеющих силой огня, но их способности явно уступали вашим.

Я удивилась, услышав о подобном общении мудреца с традиционными противниками учёных.

— Разве Вы не считаете магов нелюдями, как принято в нашем мире?

— Глупое суеверие, милейшая, — отмахнулся мэтр. — Лично я думаю, что это разделение на магов и обычных людей лишь условность. Наш мир полон существ, наделённых необычными талантами. Просто некоторые из них предпочитают называть себя магами, а другие желают верить лишь в то, что всего лишь имеют определённую особенность. Подозреваю, у всех есть свой скрытый талант. Кто-то знает о нём и развивает по мере своего разумения. Большинство же людей не желают замечать в себе какие-либо отличия, стремясь не выделяться из общей массы.

— Но мудрецы склонны доверять лишь науке, а не силам, которые её законы не могу объяснить. — Мне было интересно выслушать столь непривычное для меня мнение мэтра Венцласа.

— Пока не могут объяснить! — возбуждённо вскрикнул учёный, забывая о возможном приступе безумия. — Всегда было что-то непонятное для нас. Но со временем после тщательного изучения непривычного явления исследователь разгадывал его сущность. Именно так возникли пресловутые законы науки, которой мы привыкли поклоняться, как создательнице миров. Уверен, самая простая безлошадная карета нашим предкам показалась бы настоящим чудом, ведь они не понимали принципа её действия.

— То есть, вы хотите сказать, что все мы рождаемся с магическими способностями, и магами становятся лишь те, кто соглашается признать в себе эту особенность и потрудиться над её развитием. — Этот вывод буквально поразил меня. И если ему следовать, то выходило, что магия не исчезала из мира, а просто люди перестали ею пользоваться то ли из страха прослыть нелюдями, то ли посчитав сложившийся образ жизни более приемлемым для себя.

— Именно это я и имел в виду, — согласно кивнул мэтр. — Вражда между магами и мудрецами — это всего лишь столкновение различного образа жизни. Сторонники каждой из этих групп проповедуют своё устройство мира, свой порядок, который считают единственно правильным. Наименование «мудрец», к слову сказать, нынче всего лишь звание. Истинные мудрецы давно затерялись в веках, дорогая моя.

После этих слов сразу же вспомнила высказывания учёных, которые часто слышала в юности, когда мудрецы бывали в гостях у моих родителей. Их упоминания о магах были наполнены презрением и скрытым страхом. Видимо, они подозревали наличие магической мощи в тех, кого во всеуслышание величали выжившими из ума стариками.

— Другими словами, это просто борьба за власть, — горько хмыкнула я, впрочем, уже привычно стараясь скрыть эмоции. — Я чуть было не была принесена в жертву совершенно чуждым для меня интересам. Магам ведь просто нужно было оружие, которое они смогли бы применить в войне с правящими мудрецами. Именно об этом мечтал Дарлир, призывая создать из моей крови магическое, непобедимое и бессмертное существо. А их стоны про гибель мира и вымирание магов были всего лишь ложью для дураков, поддерживающих великих старцев, которые пытались отвоевать себе безбедное существование.

— Каждый добивается своей цели по-разному, — философски заметил мэтр. — Нынче Вас, барышня, хочет использовать мой сын, чтобы закрепить свою власть. Даже маги не посмеют противиться воле того, в жилах которого течёт королевская кровь. Эта традиция поддерживалась веками, и её никто не сможет проигнорировать. Думаю, те, кто настаивал на вашей смерти, знали о подобном повороте событий.

— Больше никто не будет меня использовать, — очень тихо, но твёрдо сказала я.

Мэтр Вендцлас заглянул в мои похожие на угли глаза и не нашёл в себе сил для сомнений. Пламя в них было достаточно убедительным для него аргументом.

В последний день недели, отпущенной мне для так называемого лечения, мэтр был необычно тих, и даже приступы безумия его не настигали. Я выглядела бесстрастной, но это не означало, что не ощущала беспокойства, наблюдая, как мой нечаянный учитель рассеяно скользит взглядом по стенам. Я предположила, что его огорчает наше расставание, а оказалось, он просто боялся за свою жизнь.