Я подхожу ближе. Кажется, все ограничилось лишь ударом.

— Как это произошло? — продолжаю допытываться.

Дознаватель вздыхает:

— Нес дела в архив. Шел по коридору, никого не трогал, а потом раз — и лежу на полу. Пока был без сознания, кто-то поковырялся в моих папках.

Мужчина улыбается и, кажется, даже изволит пытаться шутить, но по отголоскам эмоций, в обилии своем собранных в комнате, я с кристальной четкостью понимаю — затем, чтобы я не волновалась. И я благодарна за это коллеге, хоть мы оба понимаем, что это всего лишь фарс.

— Что похитили?

— На первый взгляд, ничего, — морщится дознаватель, — забрали протокол осмотра места убийства Вермейера. Но у тебя же есть копия?

— Есть, — выдаю я и тут же осекаюсь: в лавине эмоций внезапно прорезается ещё одна.

Раздражение. Четкое, явно прослеживаемое, правда… от кого?

Я не тороплюсь оборачиваться — понимаю, что это может навредить. Поэтому медленно киваю, присаживаюсь на корточки рядом с дознавателем и, будто невзначай оглядываю комнату.

В помещении, кроме нас с Ирмисом, еще пятеро. Лоуренс, скрипящий пером, Алвис, два гвардейца охраны и лекарь. Последний, кстати, времени зря не теряет — закончив перевязку, он вручает мужчине флакон с темным зельем и неожиданно белозубо улыбается мне:

— Впервые вижу дознавателя-женщину!

— И вы не первый, кто мне об этом говорит, — отбиваю подачу я под пристальным взглядом Ирмиса, — уже закончили?

Я не собираюсь быть излишне вежливой: привычная корректность мне ближе. К тому же, я чувствую исходящий от лекаря ничем не скрываемый интерес и даже догадываться не приходится, с чем он связан.

— Я нужна здесь, мистер Лоуренс? — обращаюсь я к старшему инквизитору.

Тот неожиданно веселым взглядом окидывает нашу разношерстную компанию и качает головой:

— Нет, мисс Локуэл. Можете приступать к дежурству.

В кабинете дежурных тепло и, подумав, я снимаю свитер, оставаясь в легкой рубашке. Прохожу к магическому нагревателю и ставлю на него пузатый чайник. Сквозь небольшое окошко в стене я могу видеть Вальтца — инквизитор стоит спиной ко мне и о чем-то тихо беседует с гвардейцами. Будто почувствовав мой взгляд, мужчина оборачивается и вопросительно смотрит на меня:

— Что-то хотели, мисс Локуэл?

Вздрогнув, я мотаю головой. Надо же… задумалась.

А подумать есть над чем.

Похититель протокола, присутствующий при легкомысленной реплике Ирмиса. Кто он — один из гвардейцев, лекарь, инквизитор? Или же мой непосредственный начальник? Не стоит снимать со счетов и коллегу — много ли изворотливости в наше время нужно, чтобы симулировать нападение?

Надо бы допросить лекаря. Он не одаренный, а значит, не нужно дополнительных разрешений.

При мысли о допросе меня знатно перекашивает — невовремя вспоминается ситуация с переполнением резерва. Хотя, с другой стороны, теперь его хватит месяца на полтора с лихвой.

Надо бы с Вальтцем переговорить. Раз ему Риндан доверяет…

— Мистер Лавджой? — я выглядываю в окошко. Инквизитор удивленно поднимает брови, но дополнений ему не требуется — уже через пару минут мужчина, закончив разговор, заходит в комнату и плотно притворяет за собой дверь.

— Да, мисс Локуэл?

— Откуда прибыл лекарь? — сходу огорошиваю я. Видать, попадаю в цель — потому что инквизитор, едва заметно улыбаясь, качает головой:

— Переведен из Нойремштира.

Нойремштир. Как интересно — городок маленький, а все мои вопросы на нем и сходятся.

— Сможете поучаствовать в допросе?

Объяснять не требуется. Вальтц хмурится и, помешкав, все-таки задает вопрос:

— Думаете, он…

— Пока не думаю, — прерываю инквизитора, — просто хочу сократить число подозреваемых.

— И много их?

— Пятеро, — и я кратко описываю мужчине прочувствованное в хранилище. Вальтц внимательно выслушивает, не перебивая и, стоит мне закончить, тяжело вздыхает:

— Да, невовремя Максвелл уехал.

Реплика интересная и я тут же за неё хватаюсь.

— Почему?

— Не обращайте внимания, мисс Локуэл, просто мысли вслух, — морщится инквизитор, подходя к столу, — хорошо, я вызову лекаря на допрос. Но давайте вечером?

Я пожимаю плечами:

— Я никуда не тороплюсь.

Допрос не приносит пользы. В воздухе витает что угодно, но только не желаемые мною эмоции. Задавая очередной вопрос, я вдруг ясно понимаю — я нравлюсь мужчине, сидящему напротив. И Вальтц это тоже чувствует — от завесы отрицания идет волна иронии, направленная на лекаря и я не могу сдержать улыбки.