— Ещё раз.

Его голос неуловимо меняется — в привычном мягком ворчании прорезаются тревожные нотки и я послушно застываю на месте с так и не донесенными до ремня пальцами.

Второй импульс сильнее, но я уже не пугаюсь — страх, ледяным озером разлившийся внутри глушит все остальные эмоции. И я сижу тихо, как мышка, испуганно глядя на мужчину и ожидая приговор.

Но его не следует.

— Пока обошлось, — с облегчением выдыхает Джо и внимательно смотрит на меня, — но больше до такого доводить себя нельзя.

— Все плохо? — мой голос от испуга звучит хрипло.

— Не то, чтобы, но… с огнем играешь.

Повинуясь молчаливому разрешению, я освобождаюсь от ремня и встаю с пыточного приспособления.

— Будешь ещё затягивать с контрактами — рискуешь резервом. Подобные переполнения уменьшают толерантность к выдерживанию. И каждое последующее переполнение будет уменьшать срок, который ты способна продержаться.

— Ты имеешь в виду… — я не договариваю, потому что уже понимаю ответ.

— Да. С заполненным резервом, — кивает Джо, — симптомы в этот раз были достаточно отчетливы. Поэтому рекомендую загодя заключать контракты. Ну, или позаботиться о личной жизни, — припечатывает он, — Мейделин, это не шутки. Я не знаю, читала ли ты историю темных веков…

— В кратком варианте.

Я действительно не осилила полный — трехтомник, полный слез, боли и всепоглощающей ненависти к одаренным. Сложно такое выдержать, когда тебе всего четырнадцать.

— В таком случае, ты знаешь, как эмпаты избавлялись от необходимости гореть в искупляющем огне.

Подойдя к окну, я вздыхаю. Окна кабинета Джо выходят на задний двор. И сейчас, разглядывая укрытые снегом кусты смородины, я понимаю, что мужчина имеет в виду.

— Они впитывали окружающие эмоции, чтобы заполнить резерв, — говорю заученно, точно по книге, — и продолжали впитывать после заполнения. В этом случае происходила детонация.

— Верно, — тихо откликается Джо, — резерв вспыхивал, точно вспышка, мгновенно выжигая не только носителя дара, но и резервы окружающих одаренных.

Я грустно улыбаюсь.

— Значит, они решали за других?

Скрип коляски приближается и затихает совсем рядом.

— Ты же знаешь, Мейделин, — мужчина дотрагивается до моей руки, — в вопросах одаренных все всегда происходит по взаимному согласию.

Мы возвращаемся в кухню спустя несколько минут. Перед тем, как покинуть кабинет, Джо все-таки просит достать с верхней полки пару книг. Я выполняю просьбу, особо не задумываюсь, нужны ли они мужчине или нет и, выйдя в холл, подхватываю сумку:

— Я наверх!

— Давай! — раздается из кухни. Стук ножа о разделочную доску свидетельствует о том, что Адель, кажется, взялась за нарезку салата.

Джо, подмигнув мне, направляется по длинному коридору в глубины дома, а я взбегаю по лестнице на второй этаж — туда, где между детской и игровой обретается синяя дверь в мою комнату.

Здесь почти ничего не изменилось за пять лет — сестра велит горничной только убираться: все изменения вношу я сама. До сих пор в небольшом шкафу хранятся мои немногочисленные юношеские наряды, а книжная полка над столом уставлена томиками нечитабельной нынче литературы. Но семь лет назад все было совершенно иначе.

Я быстро разбираю вещи. Одежда отправляется частично на вешалку, частично — на стул у окна, а я ложусь на кровать и прикрываю глаза. В голове гудит — сказывается переутомление. Да и разговор с Джо ситуацию не облегчил: мне есть над чем подумать.

Усталость все-таки берет свое: я засыпаю, а проснувшись, обнаруживаю себя заботливо накрытой пушистым пледом. Комнату заполняют мягкие сумерки и осознание, что я проспала все на свете, приходит само собой.

Но торопиться мне не хочется: я еще несколько минут лежу, рассматривая немного растрескавшийся потолок и лишь после того, как до меня доносится звон столовых приборов, обуваюсь и по скрипучей лестнице спускаюсь вниз.

— Мы думали, ты до ночи проспишь, — улыбается Адель, протягивая мне тарелку, — дети уже поели, теперь до ужина с улицы не дозовешься, — добавляет она, выглядывая в окно.

Я повторяю ее маневр, констатируя, что начался снегопад.

— Я до вечера у себя, — сообщает Джо, накладывая себе на тарелку картофельный салат, — нужно произвести расчеты и успеть их перепроверить, желательно пару раз.

— Чем занимаешься? — я нацеливаюсь вилкой на запеченный с травами картофель.

Но мужчина качает головой.

— Не могу сказать. Кратко — некоторые исследования для центрального отдела инквизиции. Надо до послезавтра успеть, а работы… — он делано вздыхает, а я прячу улыбку: Джо трудоголик, его могила даже исправить не сможет.

Как забавно получается: Риндан ведь тоже… того.

— Что с тобой? — удивленно глядит на меня Адель, а я понимаю, что все-таки улыбаюсь.

— Да так, вспомнилось.

— Ну, раз вспомнилось… — встряхивает волосами сестра, вооружаясь ножом, — тебе крылышко или ножку?