В родном переулке мы оказываемся уже ближе к обеду. Снег радостно скрипит под ногами, а Лой и Тайра соревнуются в многословии и даже леденцовые петушки не останавливают их красноречие. Прислушиваясь к веселой болтовне, я не сразу замечаю черный экипаж с гербом инквизиции, заворачивающий за угол.

Интересно как… хотя, учитывая текущий заказ Джо, не удивительно: подобные гости для него не редкость. Редкость другое: дилижанс явно направился не к вокзалу, а свернул на проселочную дорогу, ведущую к Лаержу. А это уже стоит внимания.

Удовлетворить любопытство я решаю сразу по приходу и, глядя, как племянники снимают полушубки, уточняю у вышедшей встретить нас Адель:

— Это к Джо, да?

— К Джо, — кивает она, — что-то у них там случилось.

— Где?

Но этот вопрос с подобным успехом я могла бы задать и стене: сестра никогда не отвечает. Вот и сейчас она пожимает плечами и, смахнув со лба рыжую прядь, уходит на кухню, откуда уже тянутся соблазнительные ароматы сдобы и жареного мяса.

— Идите мыть руки и одевайтесь к столу, — подмигиваю я ребятне: в отсутствие родителей мой авторитет возрастает в разы. Так происходит и в этот раз: Лой и Тайра послушно направляются в ванну, а затем поднимаются на второй этаж. Переодеваться они будут сами — Джо настаивает на развитии самостоятельности.

Я и сама ненадолго отстаю: оказавшись в комнате, быстро меняю штаны и свитер на праздничное платье и, убрав волосы назад, скрепляю их серебряным гребнем с бирюзой: сестре будет приятно видеть, что я ношу её подарок. Настенное зеркало отражением радует и, покрутившись перед ним пару минут, я возвращаюсь на первый этаж, мысленно готовясь к работе.

Так оно и выходит: следующий час я занята по уши: сервирую стол, заправляю салаты и даже выбегаю к булочнику за хлебом: для птиц Лой прихватизировал явно не вчерашнюю булку. Но в итоге все получается даже лучше, чем хотелось: на столе, кроме салатов, находят место и рулетики с ветчиной, и сырные шарики, и даже мои любимые бутерброды с красной рыбой. Украсив центр кулинарной экспозиции небольшим еловым венком, я устраиваюсь в кресле у древа, сквозь прикрытые ресницы наблюдая, как Адель наводит последние штрихи.

Я люблю быть дома на праздник и прошлый день Отца, пропущенный мной из-за работы, воспринимался тяжело. Но все проходит и сейчас, глядя, как за тонкой занавеской хлопьями падает снег, я чувствую, как внутри возрождается, постепенно разгораясь, крошечная вера в чудо. Как в детстве.

Джо выезжает из кабинета в тот момент, когда Адель, приглушив свет, зажигает свечи на cтоле.

— Общий передатчик не работает, — сетует мужчина, — наверное, снег провода перебил.

От такой новости я подбираюсь: подобные сюрпризы мне не в радость. Но Адель тут же пресекает мою тревожность:

— Мейд, не волнуйся! У тебя официальный выходной, если что — найдут выход.

— Ну мало ли… — пытаюсь возражать я, но быстро сдаюсь: сестру переспорить невозможно. Да и Джо, чувствуя моё состояние, тут же успокаивает:

— У тебя в деле есть номер моего рабочего передатчика. Поверь, если понадобишься — отыщут. Ты ведь сказала, куда поедешь на праздники?

В словах мужчины есть резон, поэтому я успокаиваюсь окончательно, а ворвавшиеся в гостиную два вихря и вовсе гасят мои эмоции на корню, заставляя переключиться на дела семейные.

Мы долго сидим за столом: отдаем дань кулинарному таланту Адель, по очереди загадываем желания, а затем долго делимся итогами прошедшего года. Рассказывая о Максвелле, я не жалую домашних подробностями, оставляя инквизитора под знаком инкогнито. О причинах такого странного желания мне задумываться не хочется и не приходится: лишних вопросов мне не задают. Кажется, Адель понимает причину и лишь кивает, когда я завершаю свой и без того короткий рассказ.

— Я думаю, отличный был год, — подводит черту под сказанным Джо, — главное, чтобы следующий был не хуже.

Я с ним согласна и, отпивая из бокала шампанского, мысленно желаю того же.

Ночью я долго не могу заснуть — несмотря на насыщенный день и уютный вечер мне отчего-то тревожно. Долго верчусь в кровати, а затем, закутавшись в одеяло, подхожу к окну. Освещенный лишь гирляндой сад предстает передо мной раскрашенным разноцветными пятнами. Разглядывая посаженную прошлой весной яблоню, я пытаюсь погасить непонятное волнение. Тщетно: оно лишь разрастается, пробираясь в кончики пальцев и отдаваясь в них невнятной дрожью.

Что-то происходит. И в это “что-то” отлично вписывается и неожиданный визитер Джо, и служебный дилижанс, отъезжающий от нашей калитки. Да, муж Адель действительно активно содрудничает с центральным отделом инквизиции не первый год: но чтобы так срочно, да еще в канун такого праздника… Определенно, все не так просто.

А хотя… когда все было просто?

Эти мысли пробегают в моей голове мельком, когда я набрасываю домашнее платье и вдеваю ноги в мягкие тапочки. Неожиданный перевод Морриса в центральную тюрьму, почти моментальное убийство Вермейера, а спустя пару дней — нападение на Ирмиса. До этих пор я рассматривала эти три эпизода отдельно. Но что, если они — часть одного целого?..