Адель всхлипывает в последний раз и, встряхнув волосами, улыбается сквозь слезы.

— Ладно, иди собирайся. А то ещё приедет твой инквизитор, будешь копаться.

Сумка собирается быстро. На несколько минут остановившись перед книжной полкой, я все-таки решаюсь её ограбить на один томик. “Мифы и легенды Одаренных” — книга, которую ещё в детстве читал нам отец, а до него — мама. Я до сих пор помню одухотворенное лицо с тонкими чертами в россыпи рыжих кудряшек — одно из нескольких воспоминаний, сохранившихся в моей памяти.

Сжимая в руках пухлый томик, я присаживаюсь на кровать и открываю его на первой странице. Черный вычурный текст на желтоватой бумаге — название, имя автора, тираж.

А затем — моя любимая история.

“Легенда о бесконечном резерве”.

Чтение настолько поглощает меня, что я не замечаю, как летит время. Минутная стрелка на часах описывает круг, затем другой — но я не реагирую, глотая страницу за страницей. Скупые, черно-белые иллюстрации отливают тусклым глянцем — первые попытки типографии сохранить рисунки надолго. Эксперимент, кстати, был удачным — и теперь эту технологию используют повсеместно.

Шум и детские крики на улице постепенно перемещаются в дом — кажется, Лой и Тайра привели друзей. Я краем уха слышу встревоженный и ворчливый голос Адель, но быстро забываю о происходящем, ныряя в очередную историю. И голоса стихают, оставляя меня в блаженной тишине.

Когда я отрываюсь от книги, в окно глядит молодой вечер. Часы на книжной полке показывают пять вечера и волей-неволей я начинаю волноваться. Интересно, когда приедет Риндан? Может, что-то случилось?

Тихий стук в дверь развеивает мою тревожность. На пороге обнаруживается Адель, вооруженная тяжелым подносом с чайником. На мой возмущенный возглас сестра реагирует спокойно — сгружает принесенное на письменный стол, потирает поясницу и лишь затем поворачивается ко мне.

— Прости, мне следовало тебя попросить, но та-а-ак хотелось почувствовать себя нормальным человеком…

— Ты и так нормальный человек, — парирую я, устраивая Адель поудобнее на кровати.

— Я бы тебя вниз позвала, но у Джо опять посетитель.

Я удивленно поднимаю бровь.

— Позавчерашний?

— Нет, другой, — усмехается сестра, — красивый, статный, учтивый. Не мужчина, а мечта.

— Ты замужем, — ворчливо напоминаю я, разливая по чашкам чай.

— Помню, — делано скучающим тоном отзывается Адель, — просто смотреть приятно. И слушать.

— Позавчерашнего тоже приятно было слушать?

Сестра тихо смеется.

— Нет. Тот, представь…

Пауза выходит многозначительной и подогревает любопытство.

— Не томи! — прошу.

— Я миндаль замочила и им к чаю подала. Так он его от шкурок очистил!

Информация настолько неожиданная, что я прыскаю в кулак. Миндаль? От шкурок?

— Я потом вечером села и оставшийся почистила. И знаешь — так успокаивает!

Посмеиваясь, я качаю головой. Кажется, она совсем дома засиделась.

— Если не родишь до выходных, приеду тебя выгуливать.

— Думаешь, я дойду дальше калитки? — тут же фыркает Адель, — нет, Мейд, давай подождем с сомнительными развлечениями.

Перебрасываясь ничего не значащими репликами, мы пьем чай с принесенным снизу зефиром, а затем, не слушая вялых протестов, я отправляю сестру вниз без посуды. Сама же собираю чашки, ставлю на поднос чайник и, дребезжа, как заправский сервант, осторожно спускаюсь по лестнице, слыша доносящиеся снизу голоса.

— Здесь карты — все, что нашел. Подземные ходы под Лаержем в красном тубусе, все остальные — там…

— Проверим.

От звуков зычного, знакомого голоса с незабываемой хрипотцой меня простреливает дрожью. Опершись о перила, я прикрываю глаза, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Но мне не удается — диалог внизу продолжается.

— Все действующие проходы отметил в копии, — Джо говорит размеренно, обманчиво-скучающим голосом, — оригинал останется у меня. Если что-то понадобится — обращайтесь.

— Благодарю. Могу я воспользоваться вашим передатчиком?

Этот вопрос будто выдергивает меня из прострации. Посуда тут же начинает греметь, сдавая меня с потрохами и мне ничего не остается, как обреченно спуститься в холл, понимая, что ситуация складывается, мягко говоря, странная.

Максвелл стоит у передатчика с открытым блокнотом в руках. Номер уже набран — и инквизитор удивленно хмурится, сбрасывает вызов и набирает номер заново.

То, что он не дозвонится, ясно как белый день.