А затем их удалили с поля игры. Убрали в Нойремштир от греха подальше — заодно усилив охрану города для пущей безопасности. Вот только Вермейера упустили — и неизвестный убийца сделал свою работу с филигранной четкостью. Зачем только?..

Пометив и этот вопрос, я двигаюсь дальше — скольжу по цепочке установленных фактов, едва успевая делать выводы.

После того, как дела были сфабрикованы и перенесены в архив, в дело вступили Максвелл и Лавджой. Алвис, наверняка, отозван откуда-то со своей работы и был сбоку припеку — ведь ни Риндан, ни Вальтц о нем не упоминали.

А почему?

Я хватаюсь за эту мысль моментально, не успев толком ответить на вопрос, зачем она мне. Почему именно Алвис? Они же могли оставить кого-то из действующего инквизиторского состава — а вместо этого приехали втроем. Интересно, с кем третий инквизитор работал вместе — с Ринданом или Лавджоем?

Мои размышления прерывает стук в дверь — Терра, обиженная моим игнорированием её стряпни, решительно идет в атаку. И я не спорю — послушно спускаюсь вниз, на кухню, где на столе меня ждет внушительная тарелка борща.

— Почта была? — берусь за насущное я, вооружаясь ложкой.

— Только газеты, — кивает девушка на стопку на краю стола. Верхний разворот желтоватой бумаги опять украшен карикатурой кардинала. Я усмехаюсь — у Максвелла наверняка есть влиятельные знакомые наверху. Иного объяснения тому, что на главной полосе выходит фальшивая новость, у меня нет.

После обеда, с трудом отказавшись от добавки, я сбегаю наверх. Терра успела похозяйничать и здесь — постель перетряхнута и в воздухе витает едва ощутимый аромат полыни. Камин растоплен и весело потрескивающие огоньки пламени вызывают желание усесться рядом и неотрывно смотреть на огонь. Но мне не до этого — сытный обед вернул мне сонливость и теперь, чувствуя, как веки наливаются тяжестью, мне больше всего на свете хочется спать. Я не отказываю себе в этой маленькой прихоти, засыпая быстрее, чем голова касается подушки.

Будят меня голоса. Один, потоньше, явно принадлежит горничной. Терра частит, словно пытается уместить в небольшой миг как можно больше слов. Её собеседник хранит молчание, но мне почему-то кажется, что я знаю, кто сейчас находится внизу и терпеливо сносит болтовню девушки. И мои догадки подтверждаются быстрее, чем я успеваю подумать — низкий, бархатный голос с незабываемой хрипотцой бросает всего одно слово — короткое, неразличимое — но в моей груди будто вспыхивает маленькое солнце.

Риндан.

Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я набрасываю домашнее платье и даже поясом пренебрегаю — оставляю его змеей лежать на полу. Внизу хлопает дверь — но я уже стремглав несусь по ступенькам, перепрыгивая самые скрипучие. Плевать на нашу ссору — я должна…

Додумать я не успеваю, с разбега врезаясь во что-то большое, теплое и пахнущее можжевельником. И — замираю, осознав главное.

— Мейделин… — едва ощутимое касание к волосам заставляет меня задержать дыхание и податься навстречу, подставляя его пальцам свой висок, скулу, подбородок. Зеленые глаза в полумраке прихожей горят двумя изумрудами.

— Риндан… — исторгаю я и этого хватает: в животе начинает пульсировать и, смутившись этого изучающего, осторожного взгляда я прячу лицо у него на груди. И он понимает — моей макушки касаются теплые губы, вызывая у меня полувздох-полустон.

— Мисс Уилсон благородно нас покинула, отправившись за покупками, — хрипло шепчет инквизитор, перебирая мои пряди, — признаться, я хотел бы поговорить в другое время, но ты не оставила мне шансов.

— Это ты сам себе их не оставил, — я с плохо скрываемым сожалением отрываюсь от Максвелла, все ещё не решаясь поднять взгляд, — мне пришлось искать ответы самостоятельно.

— Поэтому я и здесь.

Я все-таки поднимаю глаза. В полутьме коридора я вижу только его силуэт и половину лица, освещенную кухонной лампой. Инквизитор серьезен — он разглядывает меня без тени улыбки, скрестив на груди руки и едва заметно покачивая головой. И я окончательно смущаюсь — вспыхиваю и отворачиваюсь, рассматривая причудливый рисунок стен.

— Итак, Мейделин…

Я не отвечаю, покусывая губы и понимая, что разговор наклевывается серьезней некуда. И не ошибаюсь — уже в следующий миг инквизитор берет меня за руку и тянет на кухню. Усаживает в кресло, набрасывает сверху плед и, придвинув стул, занимает место напротив.

И молчит. Прямо как тогда, у Тревора.

Я не выдерживаю первой — и, криво усмехнувшись, все-таки подаю голос:

— Ты приехал или пешком дошел?

Риндан встряхивает головой и его распущенные волосы падают на плечи:

— Ты все-таки говорила с Вальтцем.

— И он рассказал мне много интересного.

— Не сомневаюсь. Я частично отозвал ему контракт.

Звучит интересно и я не собираюсь сдерживаться в вопросах:

— Зачем?

— Подумал, тебе не помешает информация. Джоверд доходчиво объяснил мне, что ты не из тех дознавателей, которые будут довольствоваться малым.