— Итак… — стоит экипажу тронуться с места, как я ставлю стакан на стол и гляжу на инквизитора.

Тот хлопает глазами:

— Что?

— Моррис, — напоминаю, — чем он связан с инквизиторами?

— Моррис… — протягивает Вальтц, зачем-то выглядывая в окно. Я дублирую его жест — но ничего, кроме проносящихся мимо еловых ветвей не вижу, — Моррис уже более пяти лет состоит на службе кардинала. В данном случае нам нужен был его дом для подготовки к делу. Понимаете, если бы мы выносили дела через центральный вход крепости…

— Вас бы по головке не погладили, — хмыкаю.

— Именно. Но, благо, Лаерж старый город, у него своя система коммуникаций.

— Что вы имеете в виду?

— А то вы не понимаете, мисс Локуэл.

Я бросаю быстрый взгляд на инквизитора, разом замечая и сжатые губы, и острый взгляд. Да, непрост Вальтц, ох непрост. А хотя эти инквизиторы все одной субстанцией мазаны.

— Не понимаю.

Я держусь до последнего — хоть и не понимаю, почему. Тубус, выданный мне Джо, едет в Лаерж со мной — спрятанный в сумке между запасным платьем и носками. Я бы могла расколоться — тем более, мужчина явно в курсе поездки Риндана за картами — но интуиция рекомендует мне помалкивать.

А я привыкла следовать советам этой молчаливой подружки.

Мы едем несколько минут в глухой терпкой тишине, прерываемой лишь стуком копыт и невнятным гулом, который издают колеса. Я гляжу на инквизитора — и он отвечает мне тем же в то время, как по кабине плывет едва ощутимое заклинание сканирования. Ну уж нет, не на ту напал — я будто невольно вздыхаю и эмоции, готовые вырваться на волю, тут же послушно втягиваются в резерв. Этому трюку меня научил отец — прятать все лишние во избежание неудобных ситуаций — и я очень благодарна родителю за его заботу и редкое, но такое применимое сейчас мастерство.

Мне удается. Ноздри инквизитора слегка раздуваются, а в глазах мелькает плохо скрытое разочарование.

— Так вы просветите меня, Вальтц? — как ни в чем не бывало я хлопаю ресницами.

Тот криво улыбается.

— Подземелья, мисс Локуэл. Подземелья.

— Под Лаержем? — делано удивляюсь.

— Именно. Подземелья там прокладывались еще в начале темных веков, а в дальнейшем сеть лишь расширялась. Пока не пришла нынешняя власть.

— А что изменилось?

— Все ходы были опечатаны. Специальная служба кардинала обследовала лабиринты и составила подробное описание. Правда…

Я заинтересованно поворачиваю голову:

— Что правда?

— Правда, карт с тех пор почти не сохранилось, — кривится Вальтц, — так, частично. Собирать по всему королевству нервов не напасешься.

Я ничего не отвечаю, глядя, как крепкие мужские пальцы с аккуратными лунками ногтей невероятно ловко очищают миндальный орех от кожицы. Инквизитор, заметив мой взгляд, неожиданно весело улыбается:

— Да, мисс Локуэл, представьте себе — терпеть не могу их шкурку. Правда, замачивать приходится, но…

— Мне сложно представить вас, замачивающего орехи, — смеюсь я, рисуя в голове Вальтца на кухне.

Инквизитор не отвечает — забросив в рот очищенную миндалину, он отпивает глоток чая и отодвигает шторку:

— О, а вот и Лаерж.

Услышав знакомое название, я тоже рвусь к окну. Действительно, почти приехали — и два источенных ветром столба недвусмысленно указывают на правдивость слов Вальтца — очередной памятник темным векам, расположенный всего в десяти минутах от города, не пользуется успехом, но регулярно притягивает к себе всякую шваль.

— Кстати, о подземельях, — бросает на меня короткий взгляд мужчина, — говорят, именно у этих столбов начинался тайный ход, ведущий в основные катакомбы под Лаержем.

— Не знала, — качаю головой.

— Поверьте мне, мисс Локуэл, — улыбается Вальтц, — вы еще многое не знаете про родной город.

Мне очень хочется сказать, что Лаерж — не мой родной город, но я почему-то не тороплюсь этого делать — лишь вежливо улыбаюсь и отворачиваюсь к окну, наблюдая, как мимо проносятся уже знакомые виды.

Мы тормозим у нашей калитки через несколько минут, но ждать, пока Вальтц поможет выйти мне не хочется — и, набросив шубку, я открываю дверцу сама.

Оттепель. Это первое, что бросается мне в глаза. Снежные сугробы заметно просели, а с деревьев срываются редкие капли.

— Тает все, — Вальтц спрыгивает с подножки следом и, сложив руку козырьком, обозревает окрестности, — видимо, скоро снег совсем уйдет.

— Наверное, — вежливо улыбаюсь я, уже берясь за колышек калитки, — спасибо, что составили компанию, Вальтц.