Экран погас. Слова исчезли. Тяжесть окутала все тело девушки. Сердце замедлило свою работу. Кровь отхлынула от лица, прекратив течь по венам. Руки опустились. Смысл жизни исчез.

— Муж любил другую. Он был с ней. У них должен был родиться ребенок. Их ребенок, из-за которого погибло мое сокровище. Мой смысл жизни. Мой ребенок. Мой сын. Мой Эрик…

Лица стерлись. Разговоры были приглушены до минимума. Этот день стал иллюзией. Этот день стал обманом. Жалким и ничтожным предательским кошмаром. Боль усилилась вдвое, втрое, бесконечно…

Но и бесконечность не предел. Настигла Хлою зияющая пустота. Рана. Смерть души. Опустошающий смерч, уносящий бездыханное тело в безжизненную пустыню Сахару. Хлоя больше ничего не хотела в этой жизни. Все, что она выстраивала и складывала по кирпичикам, все ее счастье рассыпалось в одночасье в прах горечи и потери. Руины… Вот что ожидало девушку, казалось ей так.

Хлоя думала, что больше никогда не познает любви мужчины к женщине и наоборот, какую уже испытала, прочувствовала, прожила. Она больше никогда и никому не позволит ворваться в ее жизнь. Никому и никогда.

Алистер, вознесший ее до самых небес, безжалостно, бессердечно, злонамеренно предал девушку, бросил, как никчемную и никому не нужную вещь на землю. Человек, ставшим всем, оказался никем.

Что касается дружбы, Хлоя просто отказывалась сейчас и думать о предательстве Амы… Для нее она просто умерла. Оставила бы она ее ребенка себе, если бы он оказался жив? Сложно ответить на этот вопрос. Хлоя всей душой ненавидела и его… Скорее всего, она бы не смогла принять чужого ребенка после случившегося предательства, лжи и измены… Но и это осталось лишь догадкой…

— Я больше не услышу детский топот любимых ножек. Я больше никогда не обниму, не приласкаю своего любимого мальчишку. Эрика больше нет. Его нет. Нет… Я больше не буду покупать ему игрушки и новую одежду. Я больше не буду мечтать о будущем, о том, как он будет ходить на свои любимые занятия в школе, в колледже. Я никогда не смогу решать его проблемы и слушать детские мысли этого ребенка. Я больше не увижу ни его улыбки, ни предстоящих побед или поражений. Больше никогда не почувствую его любовь…

Мир рухнул. Он просто растворился в адской боли для Хлои Дастин. Будущего для девушки вмиг не стало. Совсем. Пусто. И неизвестно, когда оно наступит. Уже ничего не болит. Все кружится, мерещится и напоминает карусель с эффектом заглушки.

— Прости меня, Эрик… — последнее, что услышали в тот день от блондинки окружающие ее люди, перед тем, как она рухнула навзничь на землю…

Майкл просто молча покинул дом своей уже бывшей покалеченной им невесты, ошарашенный услышанным. Он не мог поверить… даже представить себе не мог, через что прошла это сильная девушка. Не было оправданий ее поступку, но они и присутствовали одновременно.

Джозефин, обработав все раны подруги, тихо всхлипывала, погрузившись в жуткие воспоминания об утраченном.

Шел час, еще один. На дворе стояла поздняя ночь. Время летело незаметно для них, близких подруг. За окном была тишина. Полная луна освещала сквозь окно приглушенное светом пространство дома Хлои, возвышаясь высоко на небе, словно путеводная белая звезда.

Джозефин под бутылку вина изливала вот уже не один час все свои переживания любимому сердцу человеку, поделившись тем, что гложило ее внутренний мир. Именно Хлое, той, кому она искренне доверяла, кого искренне любила…

— Знаешь, Джоз, что страшнее разбитого сердца? — вдруг спросила девушка, посмотрев в упор на подругу.

— Что?

— Одиночество, — ухмыльнувшись, Хлоя вновь потянулась к своему недопитому бокалу. — Время, к сожалению, ни хрена не лечит. Нет! Лишь притупляет боль. Но я вот, например, научилась жить со своими страданиями, хоть это и гложет меня ежесекундно. Однажды… благодаря тебе и Эмме я перестала быть эгоисткой по отношению к себе любимой. Знаешь, нужно уметь принимать реальность такой, какая она есть. Да, трудно… Да, больно. Но, вот… Вот если задуматься, на самом деле нет ничего невозможного. Ты сильнее, чем думаешь, Кэмпбелл… Ой, уже почти Коулман, — на кухне послышались приглушенные смешки девушки, заразившие и Джозефин.

— Ты — самый сильный человек из всех, кого я знаю, Хлоя Дастин. Хлоя Аллен, — блондинка склонила голову на плечо подруги, тяжело вздохнув, словно очистив своей исповедью грешную душу.

— Я, конечно, не особо симпатизирую Дэвиду, но, Джоз, дай ему время. С него и правда достаточно. Я бы тебя и Хьюго избила, честное слово. Твоему пока еще мужу нужно время, чтобы он все мог переварить, а после ты могла бы вновь поговорить с ним. Эмоции, страсти поутихнут, и все наладится. Уж поверь мне, я пережила двойное предательство. Смерть. Но! Я все же простила Алистера и Аму и отпустила. Тогда, на том самом мосту. И знаешь… легче жить стало. Если ты не любишь Дэвида, действительно не любишь как мужчину, но уважаешь, то ты не станешь его возвращать, понимаешь? Как бы одиноко не было. Он заслуживает счастья. Пусть и не с тобой. И ты заслуживаешь его.