***

— Эйи, вынужден сказать, что, если ситуация не изменится, мы обречены.

— Понимаю. Но если мы просто сдадимся, они сделают из нас то же, что и из людей — если позорно не убьют, конечно. Я уже начинаю подумывать о том, о чём рассказывал тебе как-то — насчёт заключения мирного договора и последующей скрытой войны.

— Есть ещё другой выход.

— В самом деле?.. — Эйи посмотрел на Лоренса усталыми глазами, в которых мелькнула надежда.

— Боюсь, он Вас шокирует. Но обстоятельства таковы, что самое время привлечь третью сторону.

— Третью?.. Ты про…

— Я про людей. А точнее, про их технику. Вы не можете отрицать, что это с большой вероятностью сыграет решающую роль!

— Я думал над этим. Но на то, чтобы эту технику заполучить, тоже понадобятся силы, которых у нас нет.

— Именно поэтому я предлагаю Вам заключить с ними договор.

Эйи нервно заходил по комнате, покусывая губы и перебирая пальцами.

— К тому же, — продолжил Винтерхальтер, — сложившаяся ситуация не оставляет людям выбора.

— Да не можем мы заключать такие позорные договоры!!! — в отчаянии закричал Эйи. — Да я их ненавижу почти так же, как этих… К тому же, — он поправился, — мы ведь планировали уничтожить их после войны.

— После победы, Вы хотели сказать, — улыбнулся Лоренс.

— Ты предлагаешь немыслимые вещи! — воскликнул он.

— А то, что наши люди умирают, Вас не смущает?!

— Мы не можем заключать договор с врагами!!!

— Гораздо лучше потом с ними же работать на победителей.

Эйи остановился. Несколько секунд он смотрел в окно; потом как-то съёжился, снова выпрямился и проговорил сквозь зубы:

— Ты не знаешь, о чём говоришь. Ты не можешь идти против того, что должно случиться. Это не ты решаешь, и не я. К тому же, это наша война, а не их. Их судьба уже давно решена, если их собственному создателю до лампочки! — последние слова были произнесены довольно агрессивно; Лоренс понял, что разговор окончен.

Долгое время ситуация не менялась. Противник брал количеством; сначала люди организации попросту пришли в отчаяние, затем осталось злое безразличие. Казалось, они сражались по инерции — агрессивной, безнадёжной. Никто даже особо не задумывался над тем, сколько шансов у них есть на победу.

Ситуация немного изменилась, когда однажды Эйи получил от Иты срочные данные. По её словам, в рядах врага начало появляться некое волнение. Связано это было с тем, что те, не совсем лишённые мозгов, стали подозревать командование в неискренности. По их плану, после победы должно было образоваться некое мировое государство с людьми в качестве рабочей силы без каких-либо прав. Однако не могли все оставшиеся в живых после войны люди из группировки быть на равных, к тому же, зачем? Руководство вряд ли потерпело бы для себя конкурентов, а чем больше людей, претендующих на господство, тем выше риск конфликтов.

Было ещё кое-что, кое-какая отличительная черта тех, кто шёл работать в группировку. Поскольку по большей части это были люди с поломанной психикой, им хотелось для себя лучшего будущего — чего-то вроде отплаты за предыдущие неудачи. Им вечно казалось, что они исключительные и достойны большего. Последняя черта была в определённой степени присуща всем тем, кто обладал способностями, но разумным людям хватало здравого смысла доказывать свою исключительность реальными действиями, или же, при отсутствии такой возможности, скрывать её.

Именно из-за этих особенностей малейшее подозрение могло перерасти в настоящий протест. Люди группировки не соглашались на меньшее, чем полноценная, неограниченная власть.

Зная об этом, Эйи не раз с усмешкой думал о том, что, предложили бы ему в прошлой жизни участвовать в их деятельности, он бы пошёл охотно. Но, к сожалению, тогда он был слишком жалким, и не мог бы ничем быть полезен.

«Да всё равно! Зато сейчас…» — каждый раз он обрывал себя таким образом. Хотя — что уж скрывать — у него и сейчас ненароком проскакивали мысли о том, что программа врага как-то привлекательнее, а главное, интереснее. Он не прочь был бы поучаствовать в чём-нибудь таком; но у него задача не жизни впустую растрачивать, а освобождения добиваться. Хотя в последнее время Эйи казалось, что до него далеко, как от Земли до Бетельгейзе.

В общем, получив информацию, Эйи посмотрел на Иту с мгновенно посветлевшим, полным надежды взглядом; та уже смотрела подобным образом на него. Было решено всячески усиливать недовольства во вражеских рядах, распространяя ложную (а может, и не совсем) информацию при помощи шпионов. Найти достаточное количество было проблематично — сейчас в боях участвовали все.

***

В последнее время Эйи редко общался с главой организации наедине — не хватало времени — но иногда такое всё же случалось. В очередную из этих встреч Эйи в отчаянии спросил:

— Ну почему Вы не можете остановить уже это наконец и сделать так, чтобы мы победили? Это ведь мы правы, а не они, это ведь в Ваших интересах!

Она ответила:

— Ты сам знаешь, почему я не могу вмешаться. Вы с ними — одно, просто в силу условий стали заклятыми врагами. Пойми, я этим их не оправдываю, но нельзя отдавать кому-то предпочтение только потому, что сильнее кого-то любишь.

«Скорее, меньше ненавидишь…» — мрачно подумал Эйи, а вслух сказал:

— Но Вам ведь самим нужна наша победа, так ведь? Тогда мы запросто покончим с этим местом, и все наконец будут счастливы.