Оставив каноэ на берегу реки, наш маленький отряд углублялся в лесные дебри. Заросли окружавшие нас, с каждым шагом становились все гуще и непривычнее. Охотник указал на ползучий вьюн, покрытый шипами и объяснил, что это особое растение-защитник, созданное древотворцами, чтобы не пропускать в глубины Заповедной Чащобы, посторонних и непосвященных. Дар хранителя служил пропуском, и вьюн расступался перед нами открывая тропинку, ведущую к развалинам.

К вечеру, мы вышли на мощеную площадь, расположившуюся перед большим сооружением из массивных каменных блоков, составленных друг на друга рядами, в форме усеченной пирамиды. Стены храма украшали искусно выполненные барельефы, изображавшие хищные морды демонов и людские черепа. Вокруг фигур тянулись причудливые рисунки, как позже объяснил Видящий, иероглифы давно забытого языка, на котором разговаривали и писали хозяева храма.

Охотник отвел нас на полянку у края площади, давно служившую хранителям местом постоянной стоянки. В центре было углубление в земле, заключенное в круг крупных речных валунов. Следопыт вытащил из соседних кустов тюк сложенной типпи, и мы приступили к обустройству лагеря. Буба помчался в лес за дровами, мы с братом ставили наше убежище от холода и непогоды, а Охотник пошел к храму, мысленно ведя беседу с Видящим, который уже несколько дней ожидал нас тут.

Ночью, собравшись в типпи у костра, разогнавшего холод приближающейся зимы, мы внимательно слушали рассказ Охотника, прихлебывая из кружек любимый чай.

— Это место… Думаю его можно назвать хранилищем истории. Древние, что жили в этих землях до нас, высекали в камне, на стенах храма то, что считали необходимым сохранить в веках. Мы, дети леса, делаем так же, только ведя свою историю другим способом. Там, — Охотник махнул рукой в сторону руин, — внутри, есть большой вигвам, в котором Вечный, хранитель памяти, собирает и сберегает все, о чем не хочет забывать наш народ.

— Это место особенное, оно чем-то похоже на Сердце Леса, но отличается… Не знаю… Источником силы, сокрытым тут. Все хранители, после обретения дара, приходят сюда, чтобы научиться управлять им и напитать его особой силой этого места. Видящий объяснит лучше, он много зим провел тут и намного лучше понимает, как это устроено. Я же займусь вашей воинской подготовкой, научу вас правильно пользоваться когтями и расскажу другие секреты выживания, сбора информации и… устранения угроз.

Закончив с поздним ужином и допив чай, мы улеглись спать. Буба остался присматривать за огнем, ночи становились все холоднее и погасший очаг, грозил нерадивым обитателям типпи проснуться покрытым инеем. Я долго не мог уснуть, рассматривая рисунки, покрывавшие стенки шатра. На них фигуры охотников сражались друг с другом, руки сжимали когти и копья, кто-то, уклоняясь от стрелы, посылал свои в ответ… Чем дольше я смотрел на них, тем все отчетливее понимал, что рисунки живут своей жизнью, изменяясь и как бы открывая мне сокрытое в них знание, показывая приемы тайных единоборств и воинского искусства детей леса. Задумавшись на увиденным, я не сразу понял мысли моего фамилиара, уже какое-то время звучавшие в моей голове.

— "… колдунья, Хозяин." — Я обернулся к Бубе сидевшему у огня и ковырявшему в нем длинным когтем.

— "Я думаю, что хозяйка котла знает куда больше нас с тобой, Хозяин, о ночи, когда случилась беда… Хозяин. Думаю, что с хромым мы не сможем поговорить и получить ответы, но ведьма вела себя не так… Хозяин. Не как враг, скорее, как случайный противник… Она может ответить нам, Хозяин."

Я задумался над мыслями Бубы. Ночь гибели моих родителей, бегство из башни и гибель деда, порой всплывали в моей памяти, пробуждая сперва отчаяние и горечь утраты, потом грев и жажду справедливой мести. Судьба послала мне испытание, вновь вручив ниточку, ведущую к разгадке тайны гибели моей семьи. Буба прав, Луэлла — единственная, кто может пролить свет на произошедшее и нам придется найти ее и, если надо, заставить рассказать все.

Я отвернулся от огня к стенке и закрыл глаза, постаравшись выкинуть из мыслей все негативные переживания. Завтра нас ждала беседа с Видящим и лишь нарисованные на стенах фигуры, продолжали свою вечную битву, открывая и настраивая молодых хранителей на нужный лад.

Видящий встретил нас прямо за порогом, в тишине ожидая нашего пробуждения. В руках мудрец, держал две кружки с дымящимся и приятно пахнущим отваром. Молча протянув их мне и брату, он развернулся и жестом приказал следовать за ним. Мы выпили зелье, и прихватив с собой пустые кружки, пошли за стариком к воротам храма.

Ворота вели в длинный каменный коридор, уходящий под углом вниз к основанию пирамиды. Мы шли в молчании и я с любопытством разглядывал искусную резьбу, покрывавшую стены. На ней изображались сцены мирной жизни неизвестного мне народа, чем-то похожих на человекоподобных прямоходящих ящеров. Картины простого и мирного быта, работы в полях, рыбалки и охоты. Часто попадались ящеры, возносящие руки к солнцу, видимо почитая и вопрошая о помощи небесное святило.

Тем временем, коридор вывел нас в большой подземный зал, вдоль стен которого стояли высушенные шкуры, растянутые на деревянных рамах. В центре зала возвышался огромный вигвам, самый большой из тех, что я видел когда-либо. Откинув полотнище, что служило дверью, к нам навстречу вышел авари в причудливом костюме лесного шамана. Сшитый из множества разных шкур, всех мыслимых цветов и оттенков, похожий на лоскутное одеяло, которым мы с братом в детстве укрывались в длинные зимние ночи, балахон скрывал фигуру старца, делая его больше похожим на лесной дух чем на обитателя реального мира. Голову украшал затейливый головной убор, увенчанный раскидистыми рогами оленя, оплетенными разноцветными лентами. Талисманы и обереги, висевшие на шее хранителя памяти, затейливо побрякивали с каждым шагом порождая причудливый ритм. В руках, шаман держал большей бубен и било, из берцовой кости какого-то крупного зверя. Все так же в тишине, шаман жестами приказал нам снять всю одежду и следовать за ним.

Оказавшись внутри вигвама, мы втроем заняли приготовленные для нас камни, теплые и удобные. В центе тлели угли большего костра. На них кто-то сложил пирамидку из крупных речных валунов от которой расходился приятный запах лесных трав.

С первым ударом бубна во мне пробудилось выпитое зелье, сознание поплыло. Ритмичные удары и протяжные распевы уносили меня в неизвестные дали, рядом со мной мерцала яркая икра, Буба следовал за мной охраняя меня даже на пути к миру духов. Вскоре размеренное плавание превратилось в стремительное погружение в темный водоворот и лишь искра пламени первородной стихии перемен, все еще позволяла мне ориентироваться в этом безумном путешествии.