— Первые две постройки, что образовали центр будущего города — это наша обитель и городская ратуша. Их строили на общие пожертвования всех, кто собирался обосноваться тут. — священник указал рукой на еще одно большое здание, что замыкало собою дальнюю сторону площади.

— Преподобная Феора обладала даром исцеления ран и болезней. Умела слушать и наставлять заблудших на путь истинный, и словом, и делом. Она заботилась о сиротах и страждущих. И многие, получившие от нее бескорыстную помощь, помогали нам чем могли.

— После, когда к жителям города пришел достаток, многие так же возводили свои дома. В городе быстро появился старый маг-архитектор, магистр Дрейн. Вон его дом — третий с лева от ратуши.

— А как же местные вожди? Мои учителя говорили мне, что землями смертных правят воины, всадники в железных одеждах, что собирают подати с земледельцев? — мы уложили очередное растерзанное тело на носилки и снова прошли к церковным воротам. Мимо нас проковылял Буба таща за ноги сразу пару мертвых сектантов.

— Да… Вольные бароны. Они быстро почуяли запах денег, но, когда к стенам города подошла первая дружина, город уже успел нанять северян. Каменные стены и наемники стали основой нашей независимости. Правда барон Фарли, прадед нынешнего правителя этих земель все-таки стребовал с городского совета какую-то дань…

Ближе к полудню из разграбленных домов стали выходить вчерашние пленники. Они подходили к отцу Абрахаму и после недолгой беседы начинали помогать нам в наших скорбных трудах. От Бубы простые люди шарахались словно от огня, в прочем это было недалеко от истины. Буба лишь презрительно фыркал, закидывая очередное обожжённое или растерзанное тело на алтарь.

К сожалению, появление посторонних вынудило нас прекратить наш разговор. Отец Абрахам оказался просто бесценным источником информации. О таких возможностях Охотник говорил так: "Всполох, может так случиться, что ты наткнешься на источник знаний и ответов, в котором есть если не все, что тебе нужно, то очень многое. Не спеши и не дави на такого человека. Старайся найти общий язык и расположить его к себе. И тогда, даже если ты сам не задашь всех нужных вопросов, он может сам рассказать тебе много большее." И Охотник оказался прав, впрочем, как всегда.

Отложив разговор до более удобного момента, я наравне с остальными смертными готовил тела горожан к погребению в огне. Выжившие смотрели на меня настороженно. Незнакомец, что вышел из церкви, облаченный в рясу священника и демон, что бесцеремонно таскал трупы бандитов, попутно обирая с тел все ценное…

К вечеру все приготовления были закончены. К церкви выходили все новые и новые люди, многие из них пришли из окрестных деревень. Новость об освобождении Прилесья об банды сектантов распространялась по округе со скоростью лесного пожара.

Кто-то нашел схрон сектантов, где они хранили свои припасы, к церкви потянулся ручеек людей, переносивших съестные запасы в единственное безлопастное место в городе. После заката практически одновременно запылали два костра. Один разжег Буба, под моим чутким приглядом, второй под молитву об упокоении близких, что читали все собравшиеся во дворе обители люди, запалил отче.

Я с удивлением наблюдал, как темные, маслянистые капли скверны, что так и оставались грязными лужами на камнях площади, с первыми всполохами пламени, охватившими алтарь сектантов, устремились к нему, словно живые. Они стекались к зареву костра, что нещадно терзал древесину мерзкой повозки и трупы сектантов, стремясь затушить или хотя бы ослабить огонь, пожирающий эту мерзость. Но безуспешно. Пламя с азартным треском все сильнее разгоралось, с каждой минутой, с каждым омерзительным сгустком взвиваясь все выше к небу. Из толпы скорбящих горожан, я услышал слово "очиститель". И все громче и громче люди повторяли это, повернувшись в мою сторону.

Не понимая, что происходит я обернулся и увидел благоговейный трепет в глазах простых сметных. Город, который они считали обреченным, словно бы исторгал из себя, всю ту боль и ужас, что еще вчера утром казались неотвратимыми.

Уже к утру все еще стоя у пепелища, оставшегося на месте алтаря, я услышал шаги отче. Он подошел ко мне, и мы несколько минут стояли молча и смотрели на догорающие угли. Священник протянул мне книгу, в добротном кожаном переплете.

— Это подарок, Всполох. Сейчас я понимаю, почему тебя нарекли этим именем, мальчик. Там — он указал на книгу — есть закладка, начни читать ее с того места, что она отмечает.

Он развернулся и пошел обратно на церковный двор, на котором кипела жизнь. Ставились палатки, люди, вновь обретшие надежду, пытались начать жизнь с чистого листа.

Как следует покопавшись в корыте с крупными кусками мяса, Хромец выбрал приглянувшийся и с размаха швырнул его через толстые прутья клетки. Оголодавшие гончие с визгом бросились к упавшему угощению. Хромец улыбался, этот выводок его любимых творений получался на удивление удачным. Прав все-таки был великий Нечистый. Вырастить хорошее и по-настоящему свирепое чудовище можно только на человечине. Любое другое мясо не давало нужного результата. Ни колдовство, усиленное скверной, ни алхимические зелья, не могли в полной мере наделить кадавров вот этой поистине чудовищной свирепостью. Только кровь, эманации страха и страданий разумных жертв могли пробудить в них так нужную колдуну жажду убийства. Полюбовавшись еще несколько минут на возню внизу, Хромец вывалил все корыто и, более не обращая внимания на скулеж и чавканье, пошел в свой кабинет.