Рикардо - один из величайших фанатов растений, и мы часами говорили на испанском, английском и латыни о полезных растениях мира и о том, какие классные виды могут добиться успеха в их условиях. С тех пор лесной подлесок Лас-Канадас заполнился таро, имбирем, многолетним острым перцем, местными полевыми цветами, привлекающими полезных насекомых, бататом и кустарниками со съедобными листьями от Опунции до Кроталярии.

Сначала я не мог поверить, что Рикардо, Алан и его жена Паула Клайн нашли что-нибудь ценное в «Садах съедобного леса», чтобы помочь им в их климате облачных лесов. Мы с Дэйвом никогда не думали, что книга будет полезна кому-либо за пределами восточной части Соединенных Штатов.

Но вот я был в облачном лесу и видел, как некоторые из наших идей претворяются в жизнь. Фактически, Алан и Паула взяли одну из дизайнерских иллюстраций из первого тома (чисто гипотетический рисунок) и разместили ее на нескольких акрах. Когда я показал им фотографии нашего сада до и после, я был удивлен, увидев настоящих тропических садоводов и агрономов, впечатленных этим преобразованием.

Я никогда раньше не преподавал на испанском больше часа, поэтому пятидневный курс был испытанием, но я стал другим человеком с тех пор, как узнал, что я способен на это. Люди съезжались со всей Мексики и были очарованы идеей лесного сада. Мы работали над улучшением продовольственного леса, который посадил Рикардо, и обходили остатки старовозрастного облачного леса в поисках моделей, которым можно было бы подражать. В этой поездке я приобрел много друзей на всю жизнь.

Прогуливаясь по грунтовой дороге с Аланом и Мариклер после курса, я понял, что мне пора оставить свою работу в Nuestras RaиCes и постоянно преподавать, практиковаться и писать о пищевых лесах. Управление фермерским проектом было увлекательным и постоянным опытом, и мне понравилась команда, с которой я там работал.

Тем не менее, через несколько лет я начал чувствовать зуд заняться чем-то другим. Посещение Лас-Канадаса было толчком, в котором я нуждался. Я начал шестимесячный процесс передачи моей работы на ферме Nuestras RaиCes руководителю фермы Кевину Андалузу.

Я не покидал ферму, чтобы вести гламурную жизнь путешествий и преподавания (которая довольно быстро потеряла свой блеск после того, как я провел несколько ночей, спя на скамейках аэропорта). Вместо этого я решил посвятить следующую главу своей жизни продвижению возможностей систем многолетнего земледелия в борьбе с изменением климата.

Зачем использовать дорогостоящие геоинженерные проекты, когда полезные деревья оказывают большое влияние на углерод, восстанавливая деградированные земли, обеспечивая пищу и доход для людей и создавая здоровые экосистемы? Доказав себе, что производство многолетних продуктов питания работает в домашних условиях, я был убежден, что методы фермерского хозяйства, применяемые на глобальном уровне, могут решить многие проблемы.

В 2009 году два дорогих друга, Артур Лернер и Эмили Келлерт, посетили меня в Холиоке. Сейчас они управляют FRESH New London, городским молодежным фермерским проектом в Коннектикуте. Еще в середине 1990-х они приняли меня в трудную годину, когда я писал о садах в городской квартире без сада.

Гуляя по нашему саду и увидев меня в окружении плодоносящих деревьев и кустарников, Артур заметил, что я был похож на гриб: я потратил годы на создание сетей под землей, и только теперь гриб появился над поверхностью и показал видимые (и восхитительные) результаты моей работы. В этот момент я знал, что наш сад действительно прошел фазу создания и перешел в продуктивный период.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

УРОЖАЙ

2009–2012

25 АВАРИЙНАЯ НЕДВИЖИМОСТЬ

К 2009 году экосистема нашего заднего двора начала демонстрировать эмерджентные свойства - то есть происходящие вещи были чем-то большим, чем просто суммой их частей. Ежедневно в сад прилетали Кошачьи пересмешники и малиновки. Фрукты и многолетние овощи давали невероятные урожаи при практически полном отсутствии труда с нашей стороны.

Создание компоста нашими цыплятами сделало нашу почву настолько плодородной, что верхние несколько дюймов сада превратились в почти чистые отложения червей. Другими словами, сад зажил своей собственной жизнью. Мэг назвала наше исследование этого аспекта сада «агрогеякологией», что сделало нас менеджерами агрогеокосистем.

Возможно, вы помните, что в 2005 году мы с Джонатаном отметили дорожки в саду использованными бревнами после выращивания шиитаке и мертвыми ветками, оставшимися после обрезки наших норвежских кленов. К 2009 году эти бревна приобрели рассыпчатую губчатую структуру, идеально подходящую для хранения воды и среды обитания беспозвоночных.

Иногда приходил мой друг Даниэль со своим восьмилетним сыном Моисеем. Все мы трое любили перекатывать или ломать эти гнилые бревна в поисках муравейников, термитов и других восхитительных предметов, чтобы кормить ими куриц или золотых рыбок в пруду, наблюдая, как мокрицы, многоножки и хищные жужелицы бросаются на поиски укрытия.

В типичном бревне могут быть яйца слизней, пауков или дождевых червей; некоторые будут пронизаны ярко-оранжевыми гифами грибов. В этом открытии есть определенное головокружительное возбуждение, которое заставляет меня чувствовать, что я в возрасте Моисея. Я также считаю это знаком того, что жизнь, будь то полезная или вредная для наших садовых целей, пустила корни в деревянных жилых комплексах, которые мы для нее предоставили.