Его вера в меня ложится тяжким грузом на сердце, потому что мне страшно не оправдать его ожиданий. Я боюсь разочаровать его. Боюсь разочаровать саму себя.

— Не знаю, смогу ли стать той девушкой, о которой ты говоришь, Артмаэль, — признаюсь ему едва слышно.

Принц разворачивается в моих объятьях. Я его так и не выпускаю из рук, хоть и отстраняюсь немного, чтобы мы могли посмотреть друг другу в глаза: я неуверенно, а он — с сожалением и в то же время с решимостью.

— Ты была рождена для этого, Линн. Тебе суждено совершить много великих дел. Куда больше, чем просто стать торговкой. Только лучшей из всех. Ты не можешь подвести своего короля, — лукаво добавляет он, подняв брови. Мы оба слегка улыбаемся. Он колеблется, но поднимает руку и заправляет прядь за ухо. Почти не касаясь моей кожи. Мы оба не дышим в этот момент. — Займись тем, о чём всегда мечтала, и исполни все свои желания. Считай это моим первым королевским указом.

Я прикусываю губу. Не хочу, чтобы на этом всё заканчивалось. Я ведь даже не рассказала ему о разговоре с королём Дионы. Мы избегали разговоров о том, что произошло за время нашей разлуки, чтобы не вспоминать обстоятельства, при которых произошло наше воссоединение.

— В Дионе… В Дионе я… меня… — запинаюсь, пытаясь подобрать слова. — В благодарность за спасение принцессы король пообещал мне корабль, полный товаров с его земель.

Его глаза удивлённо распахиваются. Во взгляде и улыбке я вижу гордость за меня и чувствую себя недостойной его.

— Это… это же замечательно, Линн.

Пытаюсь улыбнуться, но получается не так хорошо, как хотелось бы, потому что я всё ещё должна сказать то, что ему не понравится.

— Корабль будет моим, если я… вернусь в течение месяца, — опускаю взгляд в пол, чтобы не видеть его реакцию. — Я уеду сразу после твоей коронации. Я не могу упустить такой шанс.

Между нами повисает молчание. Я поднимаю глаза. Артмаэль сжал губы, но, заметив мой взгляд, выдавливает улыбку. У него выходит не лучше, чем у меня. Он отступает от меня на шаг, и я успеваю испугаться, что потеряла его, что он сейчас оттолкнёт меня и уйдёт, не оставив возможности насладиться последней неделей вместе. Но вместо этого он берёт меня за руки и мягко сжимает ладони.

— Будешь мне писать?

Я переплетаю наши пальцы. Звучит так, будто мы уже прощаемся, причём навсегда. Неужели это правда?

— Я… Я буду писать тебе из каждого порта. И присылать сувениры из каждой страны, в которой побываю. Самое уникальное, что смогу найти. То, что будет больше всего напоминать мне о тебе…

Принц кивает, стараясь снова улыбнуться. Но у него так и не получается. Грусть в глазах выдаёт его. И всё равно он, как всегда, пытается сделать вид, что всё хорошо, что у него есть шутки на все случаи жизни.

— Надеюсь, тебе не придёт в голову присылать мне разные камни, потому что я не обрадуюсь…

Я хочу посмеяться над шуткой, но знаю, что это прозвучит фальшиво.

— Да, в твоём кабинете будет самая большая коллекция камней со всего мира…

Артмаэль смеётся. Тихо, невесело, после чего наступает тишина. Мы стоим молча, зная, как сильно будем скучать, и я понимаю, что не могу не попытаться. Да, это эгоистично во всех отношениях — просить его подождать меня, но мне хочется верить, что он это сделает. Если у него нет других планов…

— Что будешь делать? — осторожно интересуюсь. — Ну, когда… станешь королём.

Он, похоже, не понимает, к чему я это спрашиваю.

— Править, — отвечает, как будто это само собой разумеется. Ну, вообще да. — И учить своего племянника или племянницу разным шалостям. Жак будет меня проклинать, и нам это выйдет боком, но оно будет того стоить.

Мне легко представить, что именно так всё и будет. Если родится мальчик, Артмаэль научит его, как флиртовать с симпатичными служанками и забираться им под юбки, а если девочка, то она станет настоящим сорванцом, что будет возвращаться с прогулок в грязных порванных платьях, вдоволь наигравшись в саду. Я так живо себе это представляю, что хочется смеяться, но не могу сбросить оцепенение. Его ответ не помог мне понять, есть ли в его будущем место для меня.

— Возможно, у этого ребёнка появится… двоюродный брат… — говорю я, внимательно глядя на Артмаэля. Он вздрагивает, когда до него, наконец, доходит смысл моих слов. Не знаю, радует меня это или расстраивает. — Королевству, в конце концов, нужен наследник.

— Ты хочешь знать, собираюсь ли я жениться, Линн?

Он произносит это с такой небрежностью, что я чуть было не краснею. Ну вот, теперь мне стыдно. Как я могу задавать такие вопросы после всего, что произошло? Надо просто уйти и позволить ему делать всё, что захочет. С той, кто не будет трястись от страха в его объятьях. С той, которую ему не придётся ждать неизвестно сколько. С той, что всегда будет рядом, когда ему это понадобится.

То есть, не со мной.

Поэтому я не отвечаю, а опускаю глаза, поджав губы.

— Линн, — зовёт он. Я не поднимаю глаз, и он отпускает одну из моих рук, чтобы коснуться моего подбородка. Я стараюсь не думать о том, как сжимал мою челюсть Кенан, чтобы я не уклонялась от его поцелуев. Вместо этого встречаюсь взглядами с Артмаэлем, который не сводит с меня глаз. — Я ни на ком женюсь, если только ты не захочешь выйти за меня. И либо у нас будут общие дети, либо у меня их не будет вообще.