Бегу к мальчишке, хромая.

За несколько секунд добираюсь до пещеры. Внутри почти кромешная тьма. Солнце уже село, и наши глаза привыкли к ночной обстановке, но всё равно на долю секунды я чувствую себя слепым и беспомощным. Однако вскоре начинают обрисовываться силуэты: один движется быстро, держась за стену. Небесно-голубая мантия Хасана чуть ли не светится в полной темноте. Он пытается дотянуться до выступа в скале. Прямо под ним наворачивает круги, подпрыгивает и даже почти добирается до него его преследователь.

Хватаю камень с земли. Хотя, может, это и не камень вовсе. Стараюсь не думать об этом и вместо этого быстро кидаю.

Конечно же, мимо цели.

Но это и неважно: услышав стук о стену рядом со своей головой, чудище поворачивается. Я прямо вижу, как его разрывают сомнения: с одной стороны маленький человек прямо над ним, вне зоны досягаемости; с другой — человек побольше и мускулистее, с жёстким мясом, тот самый, который попортил его красивое личико, встречает его с распростёртыми объятьями.

Несётся на меня. Отталкивается от земли. Прыгает. Приземляется.

Я оказываюсь распластанным под его лапами, падение выбило весь воздух из лёгких.

Его зубы вонзаются в моё левое плечо, раздирая плоть. Рвут, пронзают, режут, терзают, растирают меня в порошок. Перед глазами стоит пелена. Это в тысячу раз хуже, чем любая боль, которую я испытывал до этого, за всю мою жизнь, но становится ещё страшней, когда чудовище отрывается от меня и рычит, а я смотрю на свою собственную кровь, смешанную со слюной, капающую из его пасти прямо на моё лицо: на рот и щёки, словно слёзы.

Но не я один здесь ранен.

Моя голова раскалывается от боли, когда огромный зверь падает на меня мёртвым грузом. Одна из его лап задевает моё раненое плечо, и я ору, как резаный, во всё горло. Рукоять меча впивается мне в живот, хотя лезвие пронзило чудовище насквозь.

Если бы оно не напало на меня, ослеплённое гневом, может, и победило бы.

Закрываю глаза.

Только не теряй сознание. Это будет совсем не по-королевски.

Эй, умереть от потери крови — это не так впечатляюще, как описывается в балладах.

Снова открываю глаза. Надо мной возвышается тень, пытающаяся сдвинуть тушу монстра. Стону. К чёрту всё. Хочу в обморок. Мне будет намного проще, если они просто унесут моё тело отсюда, пока я ничего не чувствую.

— Совсем с ума сошёл? Ты же мог погибнуть!

У меня нет сил ответить с тем же пылом, с каким на меня кричит Линн. Всегда пожалуйста, был рад поставить свою жизнь под угрозу, чтобы спасти твою задницу.

— А ты! — продолжает ругаться она, отвернувшись в сторону. Наверное, там сейчас волшебник. — Как тебе вообще пришло в голову побежать в пещеру! Туда нужно было заманить мантикору, вы-то оба зачем сунулись! Вы хоть слушайте, что я говорю, не то мы не доберёмся до Дилая живыми!

С ней я точно долго не протяну. Её голос звучит глухо, растворяясь в тумане моих мыслей. Вокруг всё сплошь в чёрных и красных тонах.

— Ты можешь повременить с криками, пока я не перестану истекать кровью?

Мой голос едва слышен, хриплый и низкий, но всё же звучит по-настоящему, а не только в моей голове. Линн разворачивается ко мне, уперев руки в бёдра. Кажется, она склоняется надо мной. Она всё ещё должна мне поцелуй. Если мне осталось жить несколько минут, меня бы устроило такое последнее воспоминание. Не обязательно даже делать это красиво. С чувством было бы неплохо. Конечно, если я попрошу, она что-нибудь сообразит.

— Ну, сам напросился!

Улыбаюсь, как дурак, наверное, потому что потерял много крови. Она не замечает, потому что в этот самый момент занята тем, что помогает мне подняться, на что я сам сейчас неспособен. Она снова что-то говорит, кричит, но я ни слова не понимая. Что-то про легенды? Меня выносят из пещеры, хотя я едва что-то вижу, потому что веки слишком тяжёлые. Опущу-ка их на секунду. Про себя отмечаю, что, когда она волнуется, то кричит громче обычного. Не знаю, откуда взялась такая мысль, но она греет мне душу, сам не знаю почему.

— …толку-то, что ты одолел жуткое чудовище, как настоящий герой, если в итоге некому будет об этом рассказать?

Ничего не отвечаю. Все мои силы сосредоточены на том, чтобы вспомнить, как двигать ногами. И при этом не думать о крови, стекающей по моей рубашке.

— Сейчас доберёмся до ближайшей деревни и попросим там помощи, — решает она. Не могу понять, говорила ли она что-то перед этим.

Хасан придерживает меня с одной стороны, и я пытаюсь удержаться в вертикальном положении. Это оказывается намного сложнее, чем должно быть. Кажется, меня сейчас вырвет.