— Ну не знаю, Лин, — впервые с момента встречи Майкл позволил себе расслабиться.

— Всё будет хорошо. Я обещаю, — решив сменить тему, она добавила. — Ты останешься на праздник?

— Нет. Я приехал только, чтобы посмотреть на тебя и убедиться, что с тобой всё в порядке. Мне пора возвращаться.

— Но ты устал. Может, отдохнёшь хотя бы часик?

Майкл поднялся из-за стола.

— Нет. Всё в порядке. Мне же нужно только до границы добраться. И я не буду уже так спешить. Если хочешь, я могу взять с собой письма для родных. Напишешь?

— Да. Я мигом.

— В гостиной, в столе, справа от камина есть всё, что нужно. Можешь написать там.

— Лин, я буду ждать тебя на улице.

Кивнув брату, Каролина ушла писать, а мы молча отправились во двор. У меня возникло ощущение, что Майкл специально спровадил свою сестру, чтобы остаться со мной наедине.

Я оказался прав. Стоило нам спуститься с крыльца, как Майкл схватил меня за ворот халата и процедил сквозь зубы:

– Я не верю в волшебное исцеление моей сестры. И я не доверяю тебе. Чёртовы оборотни со своими законами. Если ты её сломаешь, я шкуру с тебя сдеру!

Я не хотел основательно портить отношения с братом Каролины, но его надменность окончательно взбесила меня, и я не сдержался. Сбросив его руки с себя, я повторил его выходку, сжав в руках ворот его рубашки.

— Этот чёртов закон защищает не людей от оборотней, а наоборот! Только вы своим недалёким мозгом всё никак не можете этого понять.

Я отпустил его, но мы продолжали сверлить друг друга глазами.

— Майкл, я подумала, что потом им напишу. Иначе тебе придётся долго меня ждать.

Каролина спустилась по ступенькам, отвлекая нас от молчаливой перепалки.

Майкл поцеловал на прощание Каролину в лоб.

— Пиши мне.

Бросив короткий, но грозный взгляд в мою сторону, он сел на коня и ускакал прочь.

Смотря брату вслед, Каролина уже без прежней весёлости задала вопрос:

— Что значит закон защищает оборотней от людей, а не наоборот?

— То и значит.

— Издеваешься?

— Нет. Я серьёзен.

— Так изволь объяснить.

Я глубоко вздохнул, не желая говорить, как мне казалось, очевидные вещи.

— Люди часто пользовались теми оборотнями, которые учуяли свою пару в человеке, а потом навсегда сбегали. Я уж не говорю о той смертельной тоске, что охватывала нас, если любимый человек кончал жизнь самоубийством.

Каролина смотрела на меня, как на умалишённого.

— Ты сам понимаешь, что говоришь? Люди убивали себя из-за принуждения. А ты жалеешь тех, кто остался жив? Тех, кто виноват в смерти человека?

— Прекрасно понимаю, что говорю. Истинные пары — это пары двух сердец, бьющихся в унисон, это две половинки одной души, нашедших друг друга среди миллионов. А вы вместо того, чтобы хватать такой шанс двумя руками, убиваете себя.

— Ну уж простите, что мы такие остолопы, что не в состоянии разглядеть своё счастье в оборотне, который сваливается на нас, как снег на голову. Вы бесцеремонно врываетесь в нашу жизнь, считая себя вправе на это, потому что так чувствуете. Вам повезло, что за вас все решает инстинкт. А нам нужно время, чтобы полюбить. Мы должны это прочувствовать сами, а не поверить на слово какому-то незнакомцу.

— Поэтому и создали закон. Чтобы вы принимали осознанно своё решение и не губили больше наши жизни.

— Ваши жизни!? — задыхалась от негодования Каролина. — А если человек уже любит кого-то? Имеет детей и счастлив? Он всё равно должен принимать ухаживания от чужака? Должен бросить всё ради возможно ещё большей любви?

— Нет. Ты не слышишь, что я говорю. Закон нужен, чтобы оборотни не делали поспешных обрядов, обрекая себя и человека на страдания. Он нужен, чтобы вы успели осознать, что мы ваша вторая половинка, и после обряда оставались с нами навсегда.

Если я был раздражён от её выпадов, то Каролина была просто в бешенстве. Она не желала отступать.

— Кто сказал, что пара человек-оборотень будет так же счастлива, как пара двух оборотней? Где сказано, что после обряда человеческие чувства будут так же сильны, как ваши?

— Но ты же уже почувствовала, — подойдя к ней вплотную, убеждал её я. — Ты почувствовала что-то ко мне. Разве нет?

— Ты мне нравишься, — гордо задрав подбородок и твёрдо глядя в глаза, ответила она. — Но мои чувства не настолько глубоки сейчас, чтобы знать наверняка, хочу я быть с тобой до конца жизни или нет. Зато я точно знаю, что не хочу всю жизнь быть рядом с тем, кто смотрит на меня свысока лишь от того, что я человек.