Аромат оладушек продолжал дурманить и шекотать ноздри, а комната тем временем погрузилась в тишину. Вероника отчасти понимала родственницу, хоть со стороны всё это выглядело как нереальный бред. Другой мир, в который попадаешь, едва закрыв глаза, какое-то мёртвоё королевство, опустошённое ледяной магией некоего Демона, ожившие души, девочки зовущие себя "королями" да ещё и странное оружие, вытягиваемое прямо из грудной клетки!

— Ну, и что было дальше? Как ты… спасала тот мир? — наконец выдала Ника, пододвинув к себе тарелку оладий. Война войной, а не попробовать бабушкину стряпню — великий грех.

— Как ты понимаешь, — тяжко вздохнула Вера Алексеевна, — никого я так и не спасла. Почти пятьдесят лет минуло с тех пор, как Артурия в последний раз появлялась в моих снах.

— Так что же случилось? — от нетерпения кусок в горло не лез.

— Не устояла я перед силой Тёмного Демона, — сокрушённо созналась старая женщина, опустив одну руку на левую ладонь свою. — Оказалось, не так кристальна чистота моей души…

Девушка тяжело сглотнула и проследила за движением собеседницы.

— Татуировка? — догадалась Вероника. — Что с ней стало?

Женщина молча протянула морщинистую сухую кисть. Среди тонкой паутинки складок на тыльной стороне ладони ещё можно было прочетать глубокий рубец старого шрама. Он тянулся между костяшек пальцев вверх, к сгибу, но дальше середины предплечья не пошёл. Некогда изящные завитки "живой" лозы были теперь сморщенными едва затянувшимися бороздами, которые Ника никогда не замечала раньше.

— Она не такая, как у меня, — задумчиво пробормотала девушка. — Да и твоё "посвящение" разительно отличается от того, что происходило вчера со мной.

Невольно Ника опустила глаза на чёрные затейливые разводы, вязью охватившие левое предплечье. "Она выглядела лучше, когда была светлой, — девушка прикоснулась к татуировке и провела по ней пальцами — У меня тоже будет на этом месте шрам, как у бабушки?" Веронике всё ещё было непривычно видеть свою руку такой. И даже не сам внешний вид пугал русоволосую, а то, какой чувствительной стала конечность, живущая будто бы отдельной жизнью.

— А что насчёт той жути, которую я увидела по дороге к тебе? — напомнила Ника, и её саму тут же передёрнуло от воспоминаний, а руку едва ощутимо закололо. — Теперь я буду видеть такое постоянно?!

Вера Алексеевна опустила взгляд. Женщина вздохнула, задумчиво рассматривая узор на сарафане. Нике показалось, что во взгляде родственницы промелькнуло что особенно печальное.

— Помнишь, когда-то я рассказывала тебе одну маленькую историю? — бабушка отразила свою печаль в едва заметной улыбке и вновь вернула взгляд, потускневший от тягот жизни, на Нику. — В далёком-далёком королевстве жила прекрасная красавица. Однако не было у неё ни рода, ни племени, ни единой близкой души. Она жила совершенно одна, а на одиночек, как известно, проще решиться напасть. Тем более красавица была столь хороша собой, что всякий обращал на неё свой алчный взор. Годы мук и скитаний выпали на долю этой светлой души, блуждающей во тьме. Жизнь одиночки измотала её, искалечила. Красавица стала увядать от горя, ведь во всём королевстве не нужна её душа совершенно никому. Но в истощённой жизни этой девушка внезапно вспыхнул свет. Красавицу, сражавшуюся с очередным своим обидчиком заметила сама… королева. И девушка та приглянулась венценосному взору коронованной. Вот только не красотой своей, а чистотой души, мастерством клинка да храбростью духа. Королева посвятила красавицу в рыцари и сделала самой приближённой к трону особой.

— Кем была эта красавица?.. — Ника с подозрением нахмурилась. Она совершенно не помнила, чтобы слышала подобное раньше. — Той светловолосой галлюцинацией, которую я видела у реки? И что значит "не устояла перед Демоном", бабушка? — Нику всё же волновало, какими последствиями обернётся насильное татуирование.

Старая помрачнела, снова погружаясь в тяжёлые думы, но вдруг кивнула, наверное, каким-то своим мыслям.

— Тебе надо встретиться с Артурией. Вновь, — настоятельно и строго выдала она. — Пора мне показать тебе дорогу… в Истерлок.

Это всё ещё напоминало какое-то безумие. Да, скучая одинокими вечерами в полутьме своей комнаты и выдумывая истории в электронном блокноте телефона, русоволосая не могла и представить, что однажды столкнётся с тем, о чём она сама писала художественным языком. Однако деваться некуда, а потому Вероника собралась с духом и нерешительно кивнула.

— Опусти веки, закрой лицо руками, погрузись в непроглядную темноту, — девушка в точности повторяла за словами бабушки, слабо веря, что что-то может произойти. — Вспомни то чувство, когда погружаешься в долгожданный сон…

Ника даже расслабилась от тёплого и приятного голоса Веры Алексеевны, полностью отдавшись ощущениям и думая уже о чём-то своём. Лёгком и отстранённом. Но, когда, женщина резко замолчала, то Вероника поняла: что-то произошло.

— Бабушка?.. — девушка растерянно убрала ладони от лица и в ту же секунду обмерла.

Одно дело — это слушать чужие впечатления, и совсем другое — переживать их самолично.

Вероника оказалась сидящей на заснеженной каменной лавочке посреди тёмного ледяного сада. Впереди, над кронами лишённых листьев деревьев, нависала, пронзая холодный звёздный купол, готическая громада. Девушка ошарашенно поднялась и сделала пару шагов вперёд, оглядываясь. "Да быть этого не может! — пульсировала в голове мысль. — Это наркомания какая-то!"