— Ладно, — недовольно буркнул он, опять отходя к мачте и проверяя крепость натянутого паруса на ней, — Пока идем в порт. Потом посмотрим, отцепятся ли эти твари и, если да — выходим немедленно. К Кадене можно подойти и с другой стороны…

***

Черный камешек разлетелся пылью, оседая на лицах растерянных стражей. Пьетро замер, выжидательно глядя на них, поспешно прикидывая, не перепутал ли он указаний Доната, не взял ли неправильный камень из коробочки…

Стражи недоуменно посмотрели друг на друга… и одновременно повалились в пыль. У входа в темницу загремел густой, слаженный храп.

Предатель удовлетворенно улыбнулся и, аккуратно перешагнув через тех, кого прежде мог бы назвать товарищами, с кем был хорошо знаком и где-то даже дружен, торопливо сдернул с пояса у одного из них ключи.

Замок щелкнул, открываясь; тяжелая створка натужно распахнулась, противно, пронзительно заскрипев. Пьетро поморщился и, не прикрывая ее за собой (ему не хотелось, чтобы скрежет разбудил спящую охрану), сбежал вниз по короткой лесенке, спешно направляясь по полутемному коридору к клеткам опасных преступников. Вдоль коридора, по стенам, виднелись плотно запертые двери — камеры, ныне, скорее всего, пустующие, ибо преступников в последнее время не ловили.

«Если так пойдет, я сам окажусь в одной из этих камер», — сумрачно подумал предатель и, избегая неприятных раздумий, прибавил шагу.

Коридор повернул, выводя коротким отростком в большой, глубокий зал, озаренный редкими факелами, разбросанными по стенам на изрядном расстоянии друг от друга. Факелы зажигали каждое утро стражи, сменившие ночной караул, а на ночь тушили, чтобы лишить преступников возможности совершить под покровом темноты побег. Мрак в зале при отсутствии света царил непроглядный — невозможно было различить даже своих пальцев, не говоря уже о замке решетки.

Камеры, сетчатые клетки опасных преступников располагались тоже на изрядном расстоянии друг от друга — переговариваться, перекрикиваться через весь зал пленники могли, но вот передать что-то собеседнику уже нет.

«В принципе, разумно», — мельком подумал Пьетро, — «Побег из такого места нужно готовить сообща, не каждому же везет так, как Акуто!»

Он вздохнул и, окинув быстрым взглядом клетки, уверенно направился к самой дальней от входа — Акуто был на редкость опасен и к нему подходили всегда с большой неохотой и опаской, да к тому же к последнему.

Завидя стража (Пьетро, хоть и не носил доспехи, но выправкой сразу выдавал свой бывший статус), пленники оживились. Один поднялся на ноги, с вызовом приподнимая подбородок; двое других подползли ближе к решеткам, цепляясь за них и жадно всматриваясь в не виденного прежде человека.

— Эй, новичок! — грубовато окликнул его один из преступников: крепкий мужик с неровно обрезанной бородой и длинными, неопрятными патлами, — Что это ты — к нам, да без еды? Вольным пташкам здесь не рады, подойдешь не ровен час — так и придушить можем…

Пьетро скользнул по нему равнодушным взглядом и, миновав клетку говорливого пленника, проследовал дальше.

— Похоже, он не хочет говорить с нами, а, Кару? — другой, более худощавый, осунувшийся, смахивающий на худшую ипостась вампира, с пропитым лицом, неодобрительно покачал головой, — Эй, парень, чего ж ты молчишь-то? Мы ж с тобой по-хорошему — предупреждаем, чать, чтобы близко не вставал…

— Да ты смотри, куда он идет! — коротышка с красным носом, подавшись вперед, изумленно заморгал, — Кару, Искандер! Меня что ли глаза обманывают? Этот самоубийца напрямую к Акуто чешет!

— Э, дурак ты, парень, как есть дурак… — Кару неодобрительно покачал косматой головой, — С Акуто даже мы дел не имеем, Акуто бояться надо, а не в гости к нему ходить! Ему даже жратву на лопате протягивают, все его боятся! Нехороший человек этот Акуто, как есть нехороший, душегуб!..

— Кто бы говорил, — не удержался Пьетро и, не желая раздувать ссору, прибавил шагу. О том, что в клетках в самом дальнем зале темницы содержаться самые опасные заключенные, самые кровавые душегубы, экс-страж знал хорошо, и даже помнил приблизительное количество жертв, приписываемое каждому из них. Акуто, конечно, переплюнул своих «товарищей» по заключению — ни один из них не убил столько человек, сколько он, — но, тем не менее, называть остальных чистыми и невинными тоже было бы опрометчиво.

Худой Искандер задергал, затряс прутья клетки, когда Пьетро проходил мимо, и почти сразу же успокоился, когда страж углубился во тьму.

— Во дурак… — преступник покачал головой, — Ну че, братва, делайте ставки! Через сколько Акуто его порешит?

За спиной послышались выкрики — заключенные, получившие маленькое развлечение, называли время. Пьетро краем уха услышал, что самое большее, сколько ему дают — это три минуты, — и незаметно усмехнулся. Дурачье. Знали бы вы, кто пришел к вам сейчас…