— Сирел! Смотри, кого я принёс! — продолжая улыбаться, он приблизился к статуе и аккуратно передал свёрток брату.

Сирел осторожно взял ребёнка на руки, придержав головку, и откинул угол покрывала. На него, щурясь и зевая, глядела синеглазая и темноволосая девочка, крайне похожая на своего отца.

— Ты заметил, что и ей передалась наша горбинка на носу?

Горбинка была единственной чертой, что роднила всех отпрысков первых императоров и неизменно передавалась из поколения в поколение. Даже детям Белых Роз.

— Жаль только, что девочек она не очень красит, — удручённо кивнул Артес и обернулся к статуе. — Нет, ну надо же! Золотые волосы. И кто только такое придумал!

— Говорят, что на северо-востоке живут люди с волосами цвета бронзы, отчего не может быть и золотоволосых? — рассеянно заметил Сирел, думая о своём.

— Да ну, — отмахнулся Артес, забирая девочку обратно, — Скорее Западный ветер розами запахнет!

— И это мне говорит человек, разделяющий суеверные настроения женской части дворца! — покачал головой Третий.

— Сам виноват. Необязательно быть суеверным, чтоб уважать чужие взгляды. Ну не хотят они в праздники говорить о политике и войне, неужели так сложно промолчать было? — лёгкий упрёк был слышен в голосе мужчины. — Бросил меня одного.

— Прости. Я не хотел лгать.

— Это было бы не ложью, а хорошими манерами, — нравоучительно заметил Артес и вдруг охнул: — Забыл! Тебя же Тагал хочет видеть! Я за тобой и пришёл.

— Мог бы слуг послать, чего самому бегать, да ещё и с ребёнком? — насторожился младший наследник.

— Это был отличный предлог для побега от скучных семейных посиделок у фонтана.

— У тебя самого скоро будет такая же семья, если не больше. — покачал головой будущий Воевода и направился к выходу.

Артес что-то напряжённо обдумывал, пока Сирел запирал дверь сада. Когда оба брата двинулись по дорожке к центру сада, он, наконец, выдал:

— Это ужасно. Почему только император должен так страдать? Три жены! Я с первой не знаю о чём разговаривать, и мне ещё двоих заводить…

— А мы с Неоном вынуждены жениться на двоюродных сёстрах. Это справедливо?

— Ну, Салахиль симпатичная. Тебе повезло чуть больше, чем Неону. — шутливо поддел брата Артес.

— Ну да… — протянул Сирел, вызвав в памяти, знакомые с детства, черты: бледная кожа, серые глаза, как у отца, но без стального отлива, стройная, даже худая. В целом, не хуже многих. Но тёплых чувств никогда не вызывала. А уж когда она что-то говорила, Сирел не мог сосредоточиться на диалоге, мучимый головной болью, вызванной высотой её голоса. — А что будет со Свирь? Отдашь её в орден?

— Только если сама захочет, — покачал головой Артес, прижимая свёрток к себе. — Я боюсь за тебя, Сирел.

— Почему?

— Потому что после твоей матери, наш отец отказывается брать жену и заводить детей третьей ветви. И если что-то случится с тобой, кто заменит тебя при моём правлении? Кто будет моим Воеводой? Только не говори про Илима!

— Не волнуйся, до нашего правления ещё жить и жить. Может, отец передумает и возьмёт третью жену. Или вон к Шагонару присмотрись.

— А может, ты просто будешь осторожнее и прекратишь лезть везде на рожон? Мне не нужен другой Воевода. — Артес говорил очень серьёзно.

Но Сирел думал о своём.

Тагал Северная сидела на резной скамье, окутанная паутиной весенних теней. Красные почки на тёмных стволах грозили вот-вот превратиться в красивые резные листья, молодая травка робко пробивалась из холодной, завезённой искусственно, земли. Сад ещё не расцвёл, но уже радовал глаз свежей зеленью и трепетом птичьих крыльев.

Алое с золотым платьем Первой Жены Императора, закрывал длинный кожаный фартук. В холеных руках, сложенных на коленях, она держала садовую лопатку. Напротив, в большой круглой клумбе, разбитой вокруг спящего фонтана, чернела свежевскопанная земля. По дорожкам вокруг бегали дети и внуки правителей.

Двина, юная жена Артеса, одиноко сидела на скамье возле колыбели, озираясь по сторонам. Когда её муж появился с ребёнком на руках, она поднялась и поспешила ему навстречу.

— Двина, мне кажется, Свирь что-то хочет, но я не могу понять, что! — Артес озабоченно осмотрел дочку, прежде чем отдать матери.

Двина приняла девочку, её худое, измождённое лицо, озарила светлая улыбка, в голубых глазах светилась нежность. Стоящий рядом Первый наследник улыбнулся в ответ, слегка приобнял супругу за талию и перевёл взгляд на ребёнка.