Однако, просьба младшего наследника ставила управляющих в тупик. Члены императорских семей предпочитали путешествовать военными дорогами, в колесницах, окружённые отрядом охраны, а не в одиночку на курьерской лошади.

Лето набирало силы. Отцвела сирень, распустились дикие розы, а за ними выпустили пух тополя. Белых пушинок было так много что они полностью закрывали землю, и, казалось, будто трава и цветы растут из облаков. Но наследнику было не до красот природы. Сирел мчался, изматывая себя. Он проводил в седле столько, сколько мог.

Пейзаж столичной провинции Орель, сменился зелёными равнинами провинции Джелир. Обе эти провинции принадлежали наследникам по линии Императора, на них процветало сельское хозяйство, в частности, именно они поставляли Джелирских почтовых и Орельских верховых лошадей.

Когда Сирел пересёк границу провинции Алей, принадлежащей потомкам Воеводы, пейзаж снова поменялся. Над густыми лесами поднимались дымы кузниц, к главным дорогам присоединялись множественные пути из шахт и оружейных мастерских.

К тому моменту, как у горизонта появились Западные Сторожевые Башни, Сирел отрастил густую щетину, а его иссиня-чёрные волосы обвисли грязными сосульками. К тому же его терзали смутные сомнения, что теперь он никогда не распрямит спину, а седалище не обретёт былой чувствительности. Капюшон, которым он пытался прикрывать голову от солнца, всё время слетал, поэтому лицо его загорело в тон к сапогам.

Последняя станция смены лошадей стояла прямо под каменными стенами столицы провинции.

Неприступный Саран окружали три стены, многочисленные дороги соединяли его с дозорными башнями, город питался водой из подземного источника, которая выходила наружу в его центре, и стекала в ров вокруг стен. Под городом существовала целая сеть тоннелей и катакомб, куда прятались простые люди во время войн. Именно Саран первым встречал абаасов с запада, и битва под его стенами определяла, насколько вглубь страны продвинутся Посланники.

Теперь же многочисленный гарнизон Сарана был отозван на юг. Сирел видел, как по военным дорогам двигались войска, стягиваясь к столице империи. Мужчина решил не входить в город, не узнав новостей. Поэтому он остановился в деревушке под его стенами.

Поселение, где жили крестьяне и торговцы, кузнецы, да шахтёры с ближайшей шахты, называлось Немкар. Там был небольшой рынок, администрация, таверны и множество постоялых дворов. Сирел быстрым шагом двигался по главной улице деревни, кривя лицо от боли в конечностях, оглядываясь в поисках ближайшего постоялого двора.

Все города в империи строились в виде круга. В центре города располагалась администрация, городская стража, храмы. Второй круг образовывали дома купцов, богачей и знати, ютился рынок. Простой же люд жил на внешнем кольце, и хорошо, если его защищали стены. В Немкаре же стен не было. Как и роскошных домов богачей. Но здесь было много постоялых дворов как раз для тех, кому постой в Саране был не по карману. Молодой человек выбрал вывеску поприятнее, в тихом переулке, с большим нарисованным котом над входом.

Стоило ему отворить дверь, как шум и крики вонзились ему в уши, подобно стальным спицам. Сирел вытаращил глаза от неожиданности и прикрыл ухо свободной рукой. В комнате, служившей и столовой, и гостиной, визжала девушка. Глаза её опухли от слёз, а лицо исказила неприятная гримаса. Над ней, раздувая ноздри, навис разгневанный мужчина средних лет. Седина уже опалила его виски и бороду. На шаг позади девушки стояла невысокая женщина в карминовом одеянии Матери и хмурилась. За стойкой, прикрыв рот и округлив глаза, замерла испуганная матрона в застиранном переднике.

— Ишь что удумала! Замуж она не пойдёт! Да я тебя в комнате запру — до конца своих дней света белого не увидишь! — кричал мужчина, своим раскатистым басом заглушая визг девушки.

Сирел осторожно прикрыл дверь и подошёл к стойке, но, казалось, никто его не заметил. Всё внимание присутствующих в комнате было направлено на скандалистов.

— У меня есть выбор! — взвизгнула девушка, вскакивая со стула. — Никто не вправе заставлять меня делать то, чего я не желаю!

— Дура безмозглая! Совсем эти Матери тебе голову задурили! Ты девка молодая, тебе детей рожать надо, а не равняться на этих старых дев никому не нужных! Думаешь, они от счастливой жизни в мантии свои обрядились? Да никому они не сдались! Ни один мужик нормальный в их сторону не посмотрит!

— Уважаемый, я попрошу вас выбирать выражения! — прервала его Мать, сложив руки на груди. — Ваша дочь имеет право выбора! Она вольна сама решать вступать в орден или замуж выходить!

— Пока она тут путь свой выбирает, да от женихов, коих ей отец с таким трудом находит, нос воротит — молодость её мимо пройдёт! И никто уже не посмотрит на приданое! Останется она одна, зато, Праотец свидетель, гордая! Да кому эта гордость нужна будет? Кошкам её приблудным?!

— Вы не понимаете, что делаете её несчастной?! — возразила Мать, но мужчина вышел из себя окончательно. Лицо его побагровело.