— Пора, — скомандовал Сирел и первый нырнул в проход. Агон следовал за ним.

В тесном коридоре пещеры тварям некуда было скрыться от разящих воронёных клинков, но там, где коридор становился залом с высоким потолком, засела целая дюжина абаасов. Буйи вошли в пещеру все, из горожан же часть всё-таки струсила. Паж, маги и Джала замыкали отряд.

Битва закипела жаркая. Новообращённые твари дрались бестолково, неумело, но озлобленно. Запах же в пещере, резкий, неприятный, кружил голову людям.

Меч одного горожанина попал по выступающему камню, возникла искра, а за ней раздался взрыв. Целый пласт воздуха вдруг вспыхнул голубым пламенем, выжигая всё на своём пути. Сирел изумлённо глядел на яркий, необычный огонь, понимая, что выхода нет. Сейчас они все сгорят заживо.

Но маг успел вовремя: огонь свернулся в клубок и исчез, не успев опались никого, кроме незадачливого солдата.

Тварей подавили, зажали в угол и перебили. Когда они перестали корчиться, на их трупах Сирел заметил следы огня, словно их бывшие хозяева погибли в пламени.

— Деревянные кувалды? — один из буйев рассмеялся, неуместно. Но его находка многое объяснила.

— Мечи убрать, — скомандовал Сирел. — Любая искра — и мы покойники.

— Что здесь произошло? — удивился ополченец.

— Жёлтые кристаллы, да? — спросил Сирел, угрожающе приближаясь к Джале. — Они не зря запрещены к добыче!

— Это не наши проблемы. Шахтёрам нужны были деньги, нам нужны были кристаллы.

— Эти люди сгорели заживо, — заметил Третий, указав рукой на трупы абаасов. — А обвал — результат взрыва.

— Нужно дойти до штольни. Там ещё шахтёры, — к ним подошёл крестьянин. — Но чем от тварей защищаться? Деревяшками этими?

— Пойдут буйи, — вмешалась Джала. — Они обучены убивать чем угодно. Вашим же людям лучше остаться и караулить вход. Это наша вина, — она обвела горожан виноватым взглядом, — и нам её искупать.

— Я иду с вами, и это не обсуждается, — Сирел поднял одну из кувалд и направился за Агоном.

Отчего-то Джала и её паж последовали за воинами. Залы сменялись коридорами, но хода в штольни видно не было. Едкий запах въедался в кожу, на плечи воинам осыпалась жёлтая пыль. В одном из коридоров они нашли место первого взрыва: развороченные двери вели в лабораторию, но там ничего не осталось кроме закопчённых стен.

— Ама Саган будет недоволен… — прошептал буйй на ухо Джале, но в тишине пещеры Сирел услышал его.

— Ама Саган! Так вы работаете на ахедов! — он не удержался.

Зачем он это крикнул?

Острая боль пронзила его левый бок, он схватился за рану и ладонь окрасилась алым. Наследник поднял на Джалу полный ненависти взгляд, заметил, как побледнел её паж, схватившись руками за лицо, как нахмурился Агон. Но тяжёлый удар по затылку облегчил его муки. Третий наследник упал лицом на холодный, глиняный пол пещеры.

— О ветры, и что теперь с ним делать? Добить его? — зарычала Джала. — Он живой? Иди, проверь!

Паж приблизился и коснулся шеи Сирела своей тонкой, дрожащей рукой.

— Мёртв.

— Берём серу и уходим отсюда. И сожгите здесь всё ещё раз.

Ветер всё так же раскачивал равнодушные сосны на склонах гор, трепетали, пребывающие в вечном испуге, осины. Цветы танцевали, вытягивая изящные головки в поисках света, порхали бабочки, как ни в чём не бывало. Птицы не перестали петь, солнце не остановило свою колесницу, не повернули вспять реки. А ведь, казалось, что весь мир вращался вокруг него. Казалось, его должны были видеть здесь.

Faun — Blaue Stunde

Сирел очнулся от едкого запаха гари. Вокруг него плясал голубой огонь, но наследнику было слишком плохо, чтобы паниковать. Собрав волю в кулак, он приподнялся, опираясь на локти и огляделся. Под ним, смешавшись с глиной, растеклась лужа крови. Голова гудела, лёгкие наполнялись дымом. Пламя цвета утреннего неба пожирало воздух.

Третий закрыл глаза, взывая к ветру и стихия ответила ему. Откуда-то со стороны потянуло свежим воздухом. Сирел, будучи не в силах подняться на ноги, пополз на запах. Синее пламя бежало рядом с ним, но наследник продолжал ползти, хоть и обжог руки. Проходы становились всё уже, скользкие стены заросли мелкими, острыми сталагмитами и сталактитами. Но огонь отстал, завязнув в сырости. Холод пробрался под куртку наследника. Вековой, не знавший людей, он был зол к незваному гостю, сковывая его руки, скрадывая дыхание, отбирая силы.

Сколько он полз — кто знает? Если бы не зовущие порывы ветра, он бы сдался от потери крови. Но впереди забрезжил золотом солнечный диск, казалось, путь окончен. Однако, когда наследник достиг выхода, выяснилось, что перед ним русло горной речушки, безрассудно сиганувшей с высоты, и по нему ещё нужно спуститься.

Скользкие, шаткие камни, острые валуны под мягким одеянием мха, поваленные, гниющие брёвна. Вода журчала где-то совсем рядом, но наследник не мог найти к ней подход. Он цеплялся руками за ломкие ветви черёмух, падал в зелёный, мокрый шёлк травы, из-под его ног выворачивались, казалось бы, устойчивые камни, а мхи, на которые он опирался, прятали под собой каменные зубы. Лопухи и мелкие берёзки хлестали его по лицу, шиповник рвал одежду, крапива, в рост человека, жалилась, как стая озверевших пчёл.