Неон обернулся. Напротив Праматери, широко расставив ноги, стоял Праотец. В руках его сверкали клинки, доспех был испещрён царапинами от вражеских мечей. Ногами он попирал гору Холат, в тёмный проход которой, со связанными за спиной руками, шли люди из народа Посланников. Причём, Неон впервые обратил внимание, светловолосых среди них было всего три — четыре на сотню.

Взгляд Неона зацепился за место, чуть выше плеча Праотца: кусок древней штукатурки отошёл от стены, а за ним из тьмы далеких веков на наследника кто-то смотрел. Мужчина вздрогнул, приблизился. Оглянулся по сторонам, хоть и знал, что он здесь один. Повинуясь внезапному любопытству, он ковырнул ногтем фреску, дав упасть тому, что и так еле держалось.

Неону хватило небольшого фрагмента изображения, чтобы почувствовать, как его тело пронзает дрожь. Под Праотцом, закрашенная и забытая, стояла Холат — его первая жена. Сама Смерть. В империи не любили вспоминать легенды о ней. Наличие у Праотца столь пугающей супруги подрывало миф об идеальном и нерушимом имперском браке. Да и на роль прародительницы великих народов Смерть не годилась.

Но не старые сказки заставили Неона вздрогнуть. Прядь волос Холат на двуцветной росписи была никак не закрашена, лишь примитивные линии контура обозначали мнимый объём и текстуру.

«Неужели она…» — Но Неон не смог закончить мысль в своей голове. Постарался отмахнуться, решив, что роспись просто не стали дописывать, закрыв Праотцом.

Второй наследник двинулся обратно по коридору, выискивая взглядом нужный сюжет. Проход вывел его в широкий, обустроенный грот, с высоким потолком.

Одну из стен занимала фреска о сотворении империи. Лицо Великого Короля на ней было перекошено от злобы, глаза навыкате. Пред ним пали ниц три наследницы из центральных царств, взятые им в наложницы насильно. Головы их отцов лежали подле, высунув языки и закатив глаза. Тиран объявил себя верховным правителем и людей из захваченных земель обращал в рабство. Империи тогда не существовало, были лишь разрозненные королевства, границы которых вечно изменялись. И королевства эти пали под его натиском.

За его плечом, нашёптывая слова пророчества, стоял белый колдун Улу Тойон, его посох состоял из четырёх металлических жил с символами стихий — он был первым магом, овладевшим всеми элементами. Пророчество его гласило, что Король примет смерть от рук своих сыновей.

Фреска ниже рассказывала о том, как тиран повелел уничтожить всех своих отпрысков и всех наложниц. Три наследницы успели спасти своих детей, передав их жрецу ветра. Сами же женщины были убиты разгневанным Королём.

В центре изображения стояли уже взрослые братья, старший — Азов — являл собой справедливость и возмездие. Средний — Ингур — острый ум и коварство. Младший — Камал — силу и решительность. Втроём они подняли восстание и повели объединённые армии против своего отца. Но Великий Король не желал сдаваться. И даже когда воины отвернулись от него, а слуги предали, с ним остался Улу Тойон. И колдовство Белого Мага навсегда изменило судьбу этого мира.

Неон задумчиво рассматривал гору Холат, чьи Врата Смерти были распахнуты магией Белого Мага. Тысячи изголодавшихся в заточении злых духов ринулись к телам погибших на войне. Кладбища оживали, с воздушных надгробий спускались искажённые злой волей тела. Глаза их горели белым огнём, с каждой битвой их армия росла и ширилась: всякий убитый становился вместилищем для новых абаасов.

Три брата были в отчаянии, оттого предприняли, граничащий с самоубийством, поход. Обернувшись в шкуры животных и прикинувшись абаасами, они пробрались в стан врага и убили Великого Короля. Улу Тойон же, погибая, проклял союз трёх братьев ещё раз: абаасы будут приходить снова и снова. Армия абаасов распалась, испуганные твари ушли за Ятарную пустыню, к Источнику Смерти, ожидая, когда из него выйдет новый Посланник Белого Мага, дабы завершить свою месть.

Великий Король погиб от рук своих сыновей, как и было предсказано, а три брата основали империю Марха, назвав ее в честь Праматери, и во имя своих матерей. Со временем Марха раскинулась от Янтарной пустыни до Бесконечных островов в Далёком море. С юга она упиралась в Змеиный хребет; на севере, ничем не скованная попирала вечные снега в море Дрейфующих Льдин.

Но проклятие белого колдуна не исчезло, запечатать врата Смерти никто уже не смог, так что раз в пятьдесят-сто лет абаасы, дождавшись Посланника, шли войной на Марха.

Неон тяжело вздохнул, представив, как художники изобразят ахедов. Хоть что-то новое для их мастерства. А уж как обрадуются хранители Зала Трофеев новой голове Посланника, если Сирел окажется прав! Последняя война с западом была тридцатой по счёту. Голов же хранилось больше сотни. Ведь Посланники в мир являлись не одни, а, порой, целыми семьями. Но вот возглавить армию мог только один, избранный — Истинный Посланник.

Второй наследник, взяв себя в руки, продолжил путь.

Двери алхимической лаборатории отворил Омогой. Неон прошёл в центр помещения, доставая из-за пазухи письмо от Сирела. На его шёлковом, цвета бронзы, плаще отражались цветные алхимические огни. Второй обратил внимание на сундуки и тюки, собранные посреди помещения — друид и маг собирались на юг, к Артесу.

— Для чего нужны жёлтые кристаллы? — не здороваясь, спросил он.

Старики промолчали.

— Ахеды ищут их. И уж они-то явно знают для чего. Кто взял с вас клятву молчания?

— Азов Третий, — ответил ему Омогой.

— Есть способ её обойти?

— Она магическая, — покачал головой слепой друид.

— А тот, — Неон замялся, вспомнив своё недавнее посещение Дома Безумия, — тот пришелец такой клятвы не давал?

— Не давал.

Неон вздохнул, путь Казначея тем и отличался от путей Воеводы и Императора, что казначеи не боялись пачкать руки, когда были вынуждены. Удовольствия в том было мало, но кто-то же должен был это делать.