— Откуда же огонь взялся?

— Очагов возгорания четыре, лагерь брали в кольцо. Кто-то подобрался очень близко.

— Можно ли найти виновных?

— Ахедов и след простыл. Может, в лагере предатели…

— Всех, кто стоял сегодня на часах, выпороть и понизить в звании, — Леон обернулся к Легатам. — Если это повторится, шкуру я спущу уже с вас.

Легаты согласно покивали и разошлись, ушёл и друид. Леон и Артес остались одни.

— Что скажешь, Артес, был ли прав твой брат? — вздохнул Воевода.

— Может и так, — уклонился Первый наследник. — Но разве это отменяет нашу месть?

— Нет. Но действовать придётся очень осторожно.

Белёсая пелена рассвета поднималась над миром, подсвечивая дым пепелища. Эхо в горах злорадно гудело, разнося стоны имперской армии. И не было воинам покоя.

Ближе к концу первой декады дня, над лагерем снова тревожно запел сигнальный рог.

— Что на этот раз? — Леон не выдержал и вышел из шатра.

Ему навстречу, сбиваясь с ног, неслись солдаты. Но Воевода и сам всё понял, когда возле претория, сама по себе, опрокинулась телега с трупами.

Абаасы наплевали на традиционные четыре дня скорби. Они вторгались в ещё не остывшие тела, агонизируя вместе с жертвой. Искорёженные огнём, окровавленные, с безумными белыми глазами, они бросились на имперцев. Битва закипела у претория. В небо устремились звуки битвы: звон стали, рыки, стоны. Когда последний абаас пал, Первый Наследник повернулся к Воеводе, вытирая окровавленный меч о край рубахи.

— Что это было, дядя? — Артес ничего не мог понять.

Но Леон всё понял:

— Посланник вернулся. И он может быть рядом!

Theodor Bastard — Volch'ya Yagoda

В тот день, когда маг и Посланник спустились в подвалы Ирая, Сирел проводил их тяжёлым взглядом через щель в стене барака. Он метался по тюрьме из угла в угол, не находя себе места. Дурные предчувствия терзали его разум.

А потом замок содрогнулся. Замер. Небо над Ираем заволокло чёрной тучей. Солнце укуталось в облака, словно не желая видеть его. Где-то вдали, под замком, прогремели тяжёлые раскаты грома. Но вместо дождя на стены пал пепел от извергающихся вулканов. Пылающие земли словно взбунтовались. Над Ираем усилили магический купол, но едкий пепел всё равно проникал за стены. Черно-серый снег опадал на каменные плиты.

Ближе к вечеру замок ненадолго опустился на землю, дав колдуну с мальчишкой, в окружении своей жуткой свиты, покинуть Ирай, а потом снова взлетел выжидая.

Агон явился к пленникам незамедлительно. Он уставился на Сирела поблёкшими глазами, но ничего не сказал. Третий сам всё понял, поднялся с колючего сена своей тюрьмы и последовал за чудовищем.

— Нет, Сирел! — Пинега схватила его за руку. — Не ходи! Не помогай ей!

Сирел ничего не ответил Матери. Только мягко высвободил руку и ушёл.

Абаасы за стенами узилища встретили пленника странно внимательными и настороженными взглядами. Казалось, белые бельма их очей прояснились и выражали теперь тревогу и растерянность. Западные твари даже втянули вечно высунутые слюнявые языки. Охранники выпрямили плечи, перехватив древки оружия с почти человеческой осознанностью. Они провожали пленника странными взглядами.

Третий Наследник смахнул серый пепел с волос и втянул носом воздух. Пахло, как всегда псиной, дымом и, на удивление, морем. Тёплый и солоноватый порыв ветра уткнулся наследнику в шею.

Агон взлетел по ступеням внутри замка к покоям своей госпожи. Там уже собралась толпа абаасов с тряпками, водой, какой-то нехитрой снедью. Сирел вошёл, зная, что увидит.

Свет лучины выхватывал из голубых сумерек бледное, всё в лихорадочной испарине, лицо Княгини. Щёки впали, обострились черты лица, сделав его ужасающе угловатым, похожим на лисье. Рукава рубахи были неаккуратно закатаны, обнажая продольные порезы вдоль вен. Девушка осела на стул, в изнеможении сложив голову на его спинку и обхватив её руками. Она не могла найти себе удобное место и шаталась как пьяная. На спине рубашку кто-то разрезал, обнажив плохо обработанные раны от кнута. Пелена тумана, такая же, как раньше у абаасов, стояла теперь в её глазах, мерцавших бело-голубым светом в те моменты, когда ей удавалось пересилить боль и разомкнуть опухшие веки. Говорить она уже не могла, находясь в явном бреду. Жар её тела ощущался в комнате, как одинокий уголёк в сухой траве — казалось, одно неловкое дуновение и всё вспыхнет.

— Помоги, — Агон протянул пленнику какую-то грязную тряпку.

— Убери это, — отмахнулся наследник и обратился к абаасам: — Все тряпки собрать, прокипятить. Найти алкоголь. Принести мне. Также мне нужен отдельный таз с горячей водой и много соли. Найдите иглы и нитки — их тоже прокипятить. А ты, — он повернулся к Агону, — либо привяжи её к стулу, либо держи сам.

Абаасы разбежались, Агон подошёл к своей госпоже и аккуратно потянул её за руки.

— Что, западный ветер вас побери, это такое? — Сирел перехватил её тонкое запястье.