Сирел бежал, задыхаясь, за высокой фигурой: лазоревый плащ развевался при ходьбе, спину, крестом, пересекали резные ножны парных мечей. Широкие плечи расправлены, походка уверенная, шаг широкий.

Третий наследник глядел на человека снизу-вверх, едва за тем поспевая: его шаги были короче. Грязная одежда осыпалась на белоснежный пол серой трухой, маленькие следы пыльных ботинок бежали вслед за своим хозяином в оборванном плащике. Ножны у пояса, обшарпанные, несли меч, сделанный под детскую руку, больше похожий на кухонный нож, чем на орудие воина.

— Тейн! Подожди! — крикнул Сирел, когда дыхание перехватило, а в боку закололо немилосердно.

— Твой отец ждать не будет, — воин с двумя мечами обернулся, подошёл к ребёнку и опустился рядом, на одно колено.

— Я не хочу к нему идти! — Сирел сжал кулаки, лишь бы не разреветься перед своим двоюродным братом.

— Он твой отец, — мягко укорил его мужчина. Достав из кармана платок, он слегка смочил ткань слюной и стал вытирать брату грязь с лица.

— Фу, Тейн, что ты делаешь! — Сирел пытался вырваться из сильных рук, но воин держал крепко. — Я же не маленький!

— Я вижу, — сурово сдвинул брови брат. В стальных глазах Третий наследник увидел тревогу, — я еле нашёл тебя! Почему ты убежал и ничего мне не сказал?

— Мне сказали, что маму выслали из империи! Я хотел её найти! — Сирел не выдержал и всхлипнул. Глаза опухли, предав хозяина.

— И как ты собирался искать её один?

— А кто бы мне помог?! Я же бутон! — голос наследника сорвался.

— Я такой же бутон, как и ты, я бы тебе помог! — Тейн опустился на оба колена и прижал брата к себе. — Мы найдём её. Обещаю. Но подожди. Нужно поговорить с твоим отцом. Хорошо?

— Да, — кивнул Сирел, утирая кулаком глаза.

Грязь с рук размазалась по лицу, и Тейн снова принялся тереть брата платком.

Когда высокие двустворчатые двери в тронный зал распахнулись, Сирел и Тейн вошли спокойно, держась за руки. Троны стояли в глубине зала, казалось, что они маленькие, но чем ближе наследник подходил к ним, тем выше и страшнее они ему казались. Тяжёлые, вышитые золотом солнца империи, священные треугольники власти и религии на стягах едва двигались на сквозняке. Под высоким потолком, на балках и перекладинах лениво урчали голуби, носились стремглав стрижи. Солнечные лучи косыми полосами пробивались через синие полотнища знамён, пыль танцевала на свету, беззаботно и легко.

Но у тронов, внизу, лежала тень. Хмурые советники с недоумением на лицах сбились в кучу у возвышения. Высокий, с дурацкой причёской Артес теребил край плаща, провожая брата испуганным взглядом. Нескладный, весь в угрях, Неон, обхватив голову руками, сидел на тронной лестнице, в самом низу. Юна, ещё не седая, но уже в мантии Матерей, прижала руки к груди. Воевода Леон стоял спиной к братьям-правителям — брови сошлись, глаза бегали беспокойно, подбородок подрагивал. Ирий вжался в спинку своего трона, скрывшись в тени. На свету остались только его худые руки, безвольно упавшие с подлокотников.

Бельфегор, увидев сына, вскочил. Бледные его глаза были распахнуты широко, безумно, зрачки расширились, казалось, у него вообще нет радужки. Он сделал два порывистых шага навстречу ребёнку, но вдруг резко остановился, поменявшись в лице. Верхняя губа его, дрожа, поднялась, обнажая зубы, у носа обострились презрительные складки. Брови упали к переносице, а потом изогнулись, вопросительно.

Сирел вздрогнул, и неосознанно прижался к двоюродному брату. Лицо отца его ужаснуло. Ему хотелось убежать, спрятаться, лишь бы не видеть эту гримасу боли и злобы на родном лице.

Неловкое, гнетущее молчание повисло в зале. Только трепет птичьих крыльев разносился по огромному помещению.

— Пошли вон, — Бельфегор сказал тихо, голосом сломленным.

Он не отрывал от сына безумного взгляда, но обращался к советникам. Те, не задавая вопросов, вышли. Только Илим оглядывался через плечо, недовольно.

— Где моя мама! — Сирел не выдержал и выбежал в полосу света перед тронами. — Почему ты её изгнал?!

Бельфегор, шатаясь, медленно дошёл до края возвышения, замерев перед лестницей. Тяжёлая, худая и длинная тень отца упала на Третьего наследника. Он сощурился, не сводя глаз с отца, ставшего теперь лишь силуэтом в лучах.

— Твоя мать предала меня! — Бельфегор гаркнул так, что птицы сорвались с мест. Его крик прокатился по сводам зала, отражаясь зловещим эхом от каменных стен, — я должен был её казнить за это! Но лишь изгнал.

— Это неправда! — Сирел разозлился. — Она любила тебя! Зачем ей предавать? Что она сделала?!

— Ты этого не узнаешь! — ответил отец, поворачиваясь к сыну. Плащ его взметнулся, тень угрожающе дёрнулась, — теперь я не уверен даже в том, что ты мой сын!

— Как? — голос Сирела охрип. Дыхание перехватило, в груди образовалась пустота, сосущая, страшная. Он почувствовал себя совсем ничтожным, тень отца давила на него, тёмный силуэт превратился во что-то угловатое, страшное, — но я твой сын! Твой!