— Вы изверги! Как вы можете?!

Но её крик разбился о холодные стены замка и остался без ответа.

Южный ветер напористо налегал на стены Ирая, чёрные знамёна Посланника хлопали под его порывами, неистово, скрипели стены бараков и плохо сбитой деревянной тюрьмы имперцев. Пахло дымом, пепел забивался в щели меж камней, за отвороты одежды, в шкуры абаасов.

На небо, цепляясь окровавленными когтями за облака, выползла Сира. Её свет расплескался по миру, сделав его черно-красным. Холат закрыла созвездие священного треугольника, поглотив полнебосвода.

Сирел не спал, как и его спутницы. Наследник ждал, заранее зная, чьи шаги услышит, когда большую часть абаасов сгонят в подвалы.

— Вы пойдёте со мной, — Княгиня вошла в барак, в сопровождении Агона. Её лицо выражало тревогу и решимость. Она указала на Сирела с Пинегой.

— А Бурея? — спросил Третий, поправляя на поясе тренировочный деревянный меч.

— Нет, — отрезала Посланница.

Мечница подлетела с места, как ужаленная, готовая спорить и сопротивляться, но Сирел остановил её, положив руку на плечо и что-то прошептав.

Пленники вышли из барака и последовали за женщиной Посланника, ведущей их в тень. Девушка держалась с нарочито спокойным видом, но глаза ее беспокойно бегали, оглядывая округу. Абаасы закрыли Бурею и встали на страже, как ни в чём ни бывало.

Княгиня привела их к заднему выходу из Ирая. На том выступе, где Сирел говорил ей о звёздах, висела верёвка.

— Куда мы идём? — спросил наследник, предвидя, впрочем, ответ.

— К Источнику.

Пинега поёжилась и молитвенно сложила руки перед лицом.

— Нас не должны увидеть, — хмуро продолжила девушка, тряхнув заплетёнными в косу волосами. — Маг и Посланник задумали нечто ужасное. У вас есть шанс им помешать.

— Откуда мы знаем, что ты не используешь нас в своих целях? — Воинствующая Мать исподлобья смотрела на светловолосую.

— Так я и использую, — пожала та плечами. — Вы поможете мне. Однако, выгода очевидна и для вас, патриоты Империи. Не время болтать! — оборвала она начавшееся было возмущение Пинеги. — Надо спуститься и пройти по мосту незаметно.

Ветер нещадно раскачивал верёвку, Агон, спускавшийся первым, мужественно терпел его злые порывы, упираясь ногами в массивное подножие замка. Достигнув земли, он махнул рукой, разрешая спуск Пинеге и придерживая конец каната.

Пока Воинствующая Мать спускалась, Сирел повернулся к Княгине.

— Как ты? — прошлую ссору надо было как-то сгладить. — Мне жаль…

Но она махнула рукой, не дав ему закончить и заговорила, устало:

— Когда-то давно я читала книгу, главный герой которой любил говорить, что надёжа — глупое чувство.

Ветер выдернул из косы золотые волосы, и тонкая её рука легко коснулась виска, убирая за ухо непослушную прядь. Взгляд Сирела зацепился за это очень человеческое движение.

— Раньше я не понимала этих слов, фыркала, презрительно, натыкаясь в романах на это выражение. Но сейчас, стоя здесь, рядом со столь похожими, но, тем не менее, совершенно чуждыми мне людьми, вдали от привычного своего мира, я понимаю: некоторым надеждам лучше умереть.

— Каким, например?

— Скорее всего, я не вернусь домой, — она зажмурилась и сердито встряхнулась. — Значит, пора перестать бояться и взять себя в руки.

Сирел не знал, что ей ответить. Первым его желанием было одёрнуть её, возмутиться очередной выдумке о мире за Источником. Потом он удивился тому факту, что говорящие абаасы читают, и читают, видимо, не только ради коварных планов против Марха. Вместо споров Третий вздохнул глубоко, расправив плечи, и сказал:

— Когда-то, служа на южной границе, куда я бежал, впав в немилость у своего отца, я чувствовал то же самое. Мой привычный мир ушел из-под ног, всё исказилось, свет и тьма поменялись тогда местами. Злоба и жажда мести потихоньку заполнили мой разум. Но я очнулся. Да, я утратил многие свои надежды… Но у меня остался мой долг. В нём смысл моей жизни.

— Сегодня я тебя понимаю, — кинула девушка-абаас, глядя ему в глаза. — Боюсь только, что, цепляясь за свой долг, мы просто обманываем себя, придумываем своим жизням смысл, которого нет.

Посланница и наследник смотрели друг другу в глаза в молчании, пока Пинега не достигла конца спуска. Мать позвала Третьего и тот, очнувшись, отвёл взгляд.

Сирел схватился за верёвку и полез вниз. Диалог этот выбил его из колеи, поэтому на земле он оказался быстро, не заметив ни ветра, ни грубости верёвки. Он махнул Княгине рукой и та, с опаской, начала спуск.