Шрифт:
— Дык Нескийцы-то хоть и жесткие, но все-таки наши и по вере, и по обычаям, а северяне — варвары без культуры, им лишь бы рубить всех подряд!
Платон вяло лениво перевел взгляд в сторону, фокусируясь на другой группе пьяных караванщиков. Двигаться было катастрофически тяжело.
— Короче, мы когда под Маградом стояли, все ждали, что Знающие тут всё разнесут сейчас, только там у них было такое копье, которое, ну… в общем оно бахало.
— Бахало?
— Угу, бахало.
— Что значит бахало?
— Ну в смысле всё в сторону разлеталось, когда копье втыкалось в землю. А потом оно как бы само в руку к тому мужику возвращалось и он его снова метал, да всё так быстро, словно его вовсе не видно!
— Так это, наверное, маг был.
— Не, не, у него потом копье отобрали и оказался обычный мужик. Его еще в плен взяли, а что потом стало не знаю.
— Ну так может он только копьями хорошо владел?
— Не, я тебе говорю, это особое копье, необычное. Его тоже увезли куда-то, оно теперь в Грано у кого-то из полководцев, только никто не знает у кого, только сила в нём такая, что обычной человек становится как знающий, только с ума не сходит.
— Тебе откуда знать, сходит или не сходит? Ты ж это копье небось с дальних рядов только видел?
Сзади кто-то в три голоса не синхронно, но очень старательно горланил уже другую песню:
«Во кабацком сидя чине, Мы не мыслим о кручине, А печемся лишь о черни, Чей приют у нас в таверне.»Всё это происходило под аккомпанемент дудочки и маленького барабана, который едва ли не рвался под гулкими ударами толстого верзилы, молотящего в него.
«Что за жизнь в кабацкой келье, Где на грош идет веселье, — Если спросите об этом, Удостою вас ответом.»На лавку прям рядом с Платоном приземлился Игорь. Платон лениво повернул голову, хотел было что-то сказать, но только пошевелил пересохшими губами и жестом поманил рабыню, чтоб принесла ещё один кубок. Пьянка была в самом разгаре, а Платон уже начал терять нить событий.
— Веселишься, ага?
— Сбрасываю напряжение, — промялил Игорь.
— Это правильно. С такой жизнью это и остается.
Они оба замолчали и с полминуты сидели, вслушиваясь в чужие разговоры. На фоне продолжали распевать:
«Сто кругов обходят чаши, И не сохнут глотки наши, Коли пьем, не зная счету, Позабывши всю заботу.»— Я вот тебя уважаю, Платон, — внезапно произнес Игорь, повернувшись к парню, — ты хоть и дурак, но дурак честный и принципиальный.
— И я тебя уважаю, — сказал Платон и икнул.
— Нет, ты послушай, — проигнорировал его слова Игорь. — Я тебя уважаю. Это дорогого стоит.
— Я понимаю, — закивал головой Платон.
— Ты пойми, парень, я жизнь пожил. Я же воевал, в спецназе служил, на заводе работал, металл лить умею. Я многое знаю. Всегда брал, что хочу, всегда целей добивался своих. Я так-то людей насквозь вижу. Понимаешь?
— Понимаю. — Снова ответил Платон.
Игорь недовольно уставился на него и эмоционально продолжил:
— Ты вот мне не веришь, а я раньше серьезным человеком был. Знаешь, сколько у меня баб было?
Платон помотал головой.
— Много, Платон, я их и не считал уже даже. Русские, не русские, черные, белые, рыжие, блондинки, брюнетки, — каких только не было. Тайки даже были.
— Тайки? — в голове у Платона крутилась какая-то мысль, которую он не мог до конца осознать.
— А что такого? — Игорь слегка смутился. — Все попробовать надо, особенно пока молодой. Я вот брал всё, что хочу, и никто мне ниче против сказать не мог. И где я сейчас?
— Где? — спросил Платон.
— В ###де! — Игорь ударил кулаком по стене так, что несколько человек даже обернулись. — Сижу в этом мирке позорном. Толку тут от всего этого? На морально-волевых ты Знающих не победишь, государство не захватишь. Идею нужно иметь, понимаешь? Что-то, что людей заставит за тобой идти, ты пойми это. А чтоб в идею другие люди верили, она жестким принципом должна быть, чтоб не разогнул тебя никто.
Рабыня наконец-то принесла им по кубку. Игорь схватил и практически залпом осушил свой, Платон едва сделал несколько глотков — его изрядно мутило, к тому же пол почему-то начал вращаться и он очень опасался поднимать голову, не будучи уверенным, что и остальная реальность сейчас не начнет крутиться.
— Пойдём на воздух подышим, Игорь. — Попросил Платон. — Душно тут.
Игорь подхватил его под руку и они двинулись к выходу. Люди в таверне продолжали напиваться и плясать, были слышны песни, прерываемые яростными спорами, но было крайне трудно понять, кто и о чем спорил. Зато на улице стояла приятная ночная прохлада. Платон наконец глубоко вдохнул.