Платон поежился, но кивнул, а Горогар присел, крякнул и приподнял бочку над землей, расплескав лишь немного.

— Эй, эй, эй, стой! — замахал руками Платон. — Там ковш должен быть или ведро какое-нибудь, не надо нам всю бочку выливать. Людей-то много вокруг ещё.

Борец аккуратно поставил бочку на землю, распрямился и отряхнул руки. Смущенно протянул:

— И то верно, не подумал я что-то.

В бочке действительно обнаружился глубокий ковш, который тут же был наполнен водой и опустошен в направлении спящего Лаза.

По всему двору разнёсся жуткий вопль. В голове у Платона снова тяжело зазвенело, с другого угла двора раздалась отборная брань. Лаз резко подскочил, схватив пучок соломы, который он держал на манер меча. Лошадь, до того мирно жевавшая, дико заржала и убежала внутрь хлева. Сам же Лаз бешено вращал красными глазами, пытаясь понять, что происходит.

Платон тихо засмеялся от всей это сцены, а следом к нему присоединился и Горогар. Лаз успокоился и шлепнулся обратно в сено, начав стягивать с себя грязную и мокрую одежду.

— Придурки вы, вот вы кто, — буркнул он, — нельзя так человека пугать.

Внутри, тем временем, уже началось медленное вялое движение. Утомленные люди с синими кругами под глазами таскали вещи, расставляли столы и лавки и пытались навести хоть какой-то порядок.

— Пошевеливайтесь, пьянь, иначе в следующий раз я вас хрен сюда пущу! — рокочуще мотивировал караванщиков Гобрий. — Амалзия, черт тебя дери, расшевели своих людей.

Амалзия сидела в углу, закинув ноги на стол, залитый вином, и шумно грызка яблоко. В отчет на замечание Гобрия она только слегка пожала плечами.

— Думаешь, меня радует это опоздание?

— Да мне плевать, что тебя радует, меня волнует, чтобы здесь был порядок, и чтобы вы свалили побыстрее, — недовольно ворчал Гобрий.

Лаз повернулся к Платону и сказал:

— Пойду переоденусь в сухое, пока не припахали мыть тут что-нибудь. Скоро вернусь.

Платон с Гором проводили его взглядом и направились к столу, за которм сидела Амалзия. Девушка в целом посвежела. Синяки под глазами и общая бледность остались, конечно, но хотя бы теперь у неё был живой взгляд.

— Хочешь всё-таки взять его с собой? — спросила она, обращаясь к Платону.

— Ты против?

— Хм, — она потёрла лоб тыльной стороной ладони. — Нет. Не против. Пусть едет. Правила ты знаешь, северянин? Работать наравне со всеми, если начнется драка — стоять в первых рядах. Платы никакой, зато доедешь без проблем.

— Да, мисс. Я буду рад ехать с вами, — почтительно склонил голову северянин.

— Далеко тебе ехать?

— Не слишком. Вы же в Ассурку едете, так?

— Куда же ещё.

— Ну вот, я живу чуть южнее, на левом берегу Армобии. Там моя деревня — Линзенгрихт.

Амалзия удивленно уставилась на него.

— Необычное название. Почему так?

— Основатели деревни были горцами, мисс. Их там давно не осталось, еще до моего рождения, но название прижилось. Небольшая деревенька, на пару сотен душ, не больше, зато мирная.

Амалзия положила огрызок яблока на стол, вытерла руку о штаны, и протянула её Гору. Тот почтительно и аккуратно пожал её и отшёл в сторону.

— Значит, по рукам. Иди, помогай остальным грузиться, — кивнула она ему. — Платон, ты останься, есть разговор.

Платон сел за стол.

— Ты выглядишь значительно лучше. Готова к поездке?

— Я не могу найти Игоря, — проигнорировала она вопрос. — Не знаешь, куда он мог пропасть?

— Понятия не имею. Я вообще хреново помню, что вчера было.

Амалзия потерла переносицу, потом положила обе руки на стол и слегка наклонилась к Платону.

— Это хреново, но если он не найдется, то уезжаем без него. Так что постарайся поискать своего друга. Ты поедешь третьим номером, поведешь повозку Игоря вместе со стариком. Его, кстати, тоже не мешало бы найти.

Раздался какой-то шум, Платон и Амалзия инстинктивно повернули голову на источник. Двое караванщиков пытались спустить сверху тяжелый сундук, но не удержали, из-за чего тот застучал вниз по ступенькам, чуть не прибив одного из носильщиков. Спасло его только то, что худой высокий старик каким-то невероятным образом схватил сундук за край, остановил и аккуратно придержал, пока мужчины вдвоем не взялись за него снова. Ободряюще хлопнув одного из них по плечу, он направился к столу, за которым сидели Платон и Амалзия.