Разбойник же не мешкал и снова бросился на Платона, целя ножом в живот. Платон сделал шаг в сторону, запрыгнул на лавку, затем на рядом стоящий стол. Его противник взревел и попытался вонзить нож в ногу Платону, но тот отступил назад по столу, и ударил противника сверху. Бронза не столько разрезала, сколько разорвала ткани плеча, брызнула кровь.

— Всё кончено. Я стою выше тебя, — сказал Платон неожиданно всплывшую в голове фразу и тут же нанёс рубящий удар сверху.

Меч врезался в голову, раскалывая кости, раздался мерзкий хлюпающий звук и бандит ударился лицо об стол, а потом медленно сполз вниз.

Платон оглядел зал. Двое бандитов возле Шантри явно мертвы — у одного голова смотрела в ту сторону, куда у живых людей не может смотреть никак, у второго грудная клетка была пробита так, что наружу торчали ребра. Шантри спокойно оттирал с рук кровь какой-то тряпкой. Татуировки продолжали медленно переползать по его коже, словно удовлетворенные произошедшим.

Лаз тяжело дышал и стоял над трупом ещё одного бандита, пронзенного мечом. Хозяйка же быстро пришла в себя и начала причитать, что, дескать, совсем люди озверели нынче.

— Возился долго, но фразочка хорошая. Запомню её, если захочу написать историю про тебя, — показал ему большой палец Шантри. — Что дальше?

— А дальше ты объяснишь, кто ты такой, — Лаз держал обнаженный меч в руках, хоть и не стал направлять его на Шантри, в голосе его сквозило недоверие и, казалось, даже страх.

— Летописец, как я и говорил, — пожал плечами старик.

Платон подошёл и встал между Лазом и стариком.

— Брось, Лаз. Он друг. В конце концов, без него мы бы не справились.

— Да? А что это за татуировки у него тогда? Ты видел вообще, что он сделал? Уверен, что он тот, за кого себя выдает?

— Я знал про татуировки. И некоторые другие знали. — Платон вздохнул. — Слушай, у всех нас есть секреты, ты и сам знаешь. Но за него я ручаюсь. Веришь мне — верь и ему.

Лаз опустил меч, а потом вдруг резко и гулко расхохотался.

— Кажется, скоро я останусь единственным нормальным человеком в караване.

Он просмеялся ещё несколько секунд и только потом добавил:

— Тогда пойду успокою всех наверху, наверняка, кто-то ещё проснулся, а вы вытащите эти трупы на улицу. Не стоит пугать хозяйку.

— Эй, Лаз, — окликнул его Шантри, когда тот уже направился к лестнице. — Не распространяйся там про меня особо, ладно? Не хочу лишнего внимания. Скажи, что вы с Платоном всё сделали сами, а я только помог.

Лаз на секунду замер, будто сомневаясь. Потом кивнул головой:

— Я сделаю, как ты просишь. Но только в этот раз, в следующий — врать не стану.

— Следующего и не будет, я надеюсь, — прижав руку к груди, ответил старик.

Пока они с Шантри возвращали столы на места, и выносили трупы на улицу, Платон спросил:

— Кто это такие, есть идеи?

— Северяне. Сборщики налогов. — Старик нахмурился. — Не особо понимаю, зачем они сюда поперлись, видимо, хотели ещё подзаработать. Но всё же странно, что они могли делать так далеко от своих земель. Если только не считают юг уже своим.

— Почему сборщики налогов занимаются грабежом?

— А чем же им ещё заниматься? — усмехнулся летописец. — В этом же их работа. А если серьезно, то на эту работу в основном нанимают всяких отморозков. В этом весь метод Сурта — сильные поднимаются наверх, слабые опускаются вниз. Теперь понимаешь, почему я говорю про то, что есть зло, с которым нужно бороться?

Платон неуверенно хмыкнул. Люди эти не вызывали никаких приятных эмоций, они вели себя как дикари или уголовники, но он в то же время понимал, что за него сейчас говорит адреналин и стресс после боя, а значит, его восприятие искажено. Нужно будет обдумать это всё при возможности.

— Эй, — заметил Шантри его замешательство, — ты правильно поступил. Спасибо тебе. Не говорю, что я бы не разобрался со всеми четырьмя, но могло бы не обойтись без травм.

— Я не боец, Шантри. — Платон вытер кровь с рук об одежду одного из убитых. — Мне всё это не по вкусу, но я делаю то, что необходимо.

— Это самое главное, друг мой. Самое главное.

Когда утром Платон спустился в зал, он обнаружил за столом с Амалзией, Лазом и Шантри ещё двух статных мужчин, одетых в багровые плащи. Амалзия махнула рукой, приглашая Платона присоединиться. Он кратко поприветствовал обоих и мужчин и сел за стол.