Степи тогда начали постепенно сменяться редкими лесами. Тощие дубы росли вместе с бледными клёнами, но даже они радовали глаз куда больше, чем бесконечное море травы. В один из дней они выехали к широкой и быстрой реке.

Гор соскочил с повозки и глубоко втянул воздух, довольно ухнул и взял свой дорожный мешок. Он подошёл к Платону, пытавшемуся закрепить подаренную Амалзией фибулу на своей куртке.

— Вот и добро пожаловать на север. Мои родные края.

— Я ожидал чего-то более холодного, — улыбнулся в ответ Платон.

— Зимой будет холоднее, так что не спеши с выводами. А сейчас как раз успею к сбору урожая.

— Ты нас покидаешь?

Только сейчас Платон обратил внимание на дорожный мешок за спиной борца.

— Ага. Пора. К северу отсюда в паре миль будет переправа, а там пара дней пути и я выйду к своей деревне. — Гор широко улыбнулся. — Будет возможность — заезжай к нам, накормим и напоим. Северное гостеприимство ни с чем не сравнить, уж поверь мне.

— Рад был знакомству, Гор. Береги себя.

Платон пожал северянину руку, а потом, повинуясь импульсу, крепко обнял его.

— И ты, Платон. Ты чудной человек. Умный, но чудной. — Гор задумчиво пошевелил челюстью. — На севере много опасных людей. Знающие тут не такие, как на юге — они носят маски и скоры на расправу. Держись от них подальше.

И Гор ушёл, так что основными собеседниками на остаток дороги были Лаз, рассказывавший истории из своего солдатского прошлого, и Шантри, который охотно отвечал на любые вопросы относительно этого мира и его истории. Практически все три недели Платон донимал Шантри с разными вопросами о Знающих и их способностях и прикладывал все усилия, чтобы выполнять упражнения, которые Шантри ему давал.

— Сосредоточься. Ты говоришь, что знаешь, как работает шанс и можешь предсказать, как упадет монета.

— Я могу предсказать, как она будет падать, если её бросить сотню раз, а не один.

— Это неважно. — Шантри устало вздохнул. — Ты слишком цепляешься за факты, мой друг. Тебе нужно больше доверять себе и меньше своему опыту. Взгляни.

Старик прикоснулся пером к свитку, исписанному аккуратным почерком. Строка, края которой коснулся Шантри, расплылась и сложилась в новые слова и буквы. Он положил бумагу на землю и сказал:

— Теперь брось монету.

Платон подкинул монету, она приземлилась решкой на лист.

— Ещё раз.

Ещё одна решка.

— Ещё.

Снова решка.

— Ещё.

На пятнадцатый раз Платон окончательно поверил, что это не совпадение.

— Хорошо, я сдаюсь, — рассмеялся он. — В чём трюк?

— Это не трюк, Платон, — серьезно ответил летописец. — Я описываю мир, описываю его факты, описываю правду. Но эта связь работает в обе стороны. Если я написал что-то на листе, то это влияет и на то, что я описал. Большинство таких связей слабы, незримы и держатся на читателях, но если подумать о них должным образом, подумать о том, как тексты изменили мир и сколько всего материального воплотилось в реальность благодаря им, то монетка, падающая одной и той же стороной, покажется мелочью.

— Бред какой-то. Я пытаюсь убедить себя в том, как это должно работать, но никак не выходит. Это просто невозможно.

— И Дезормод не за три недели строился, — развел руками летописец.

Никаких результатов достичь так и не удалось. Платон в итоге решил, что ему нужно получить хотя бы одну единицу в Спекуляции, либо же надеяться, что у него вообще будут годы на подобную практику. К сожалению, новый уровень никак не давался — никакие проигрыши в азартных играх не давали эффекта, и Платон всё еще не понимал, по какому принципу здесь происходит расчёт. Тем не менее, уровень требовалось получить, потому что на Севере могло произойти что угодно и хотелось иметь достаточно количество очков, чтобы постоять за себя.

Временами Платон открывал интерфейс и смотрел на эти цифры:

Связность 0/1

Трепет 1/2

Единство 0

Спекуляция 0

Расплав 0

Воля к мощи 1/1

Полумрак 0/1

Корреляция 0/1

Дух свободы 0/1

Всего две возможности использовать характеристики крайне угнетали. А помимо этого были ещё и таинственные «концепты», ни один из которых так и не открылся ему.

Мысли Платона становились всё мрачнее, леса вокруг становились гуще. Хилые дубки превратились в старые, толстые дубы, клены теперь закрывали листьями осколки, а дорога, хоть и оставалась достаточно хорошей, превратилась фактически в широкую тропу внутри плотных зарослей. Река осталась к западу отсюда, но проблем с водой тут не возникало — регулярно встречались небольшие чистые ручьи.

Дважды они проезжали небольшие деревни, которые выглядели, ну, довольно мрачно. Суровые люди, живущие в маленьких приземистых домиках, копались в земле и поднимали голову только чтобы с неприязнью проводить вглядом караван. Никто из них, даже дети, не выходил каравану на встречу и не пытался заговорить с южанами. Со слов Шантри так тут было не всегда, но Лорд-губернатор по указке Лорда-протектора дерет с селян немалые налоги, а большую часть работоспособных мужчин забирает в рекруты. Поля приходится оставлять того же размера, чтобы хоть какой-то урожай получать, а вот рабочих рук не хватает.