— Для начала рекомендую тебе переодеться. Тебе может показаться, что ты вольна выглядеть так, как тебе желается, но все не так просто. Тебе не следует привлекать к себе лишнего внимания и вопросов. Это твое дело, как и где ты раздобыла столь неоднозначный наряд и кинжал, но прошу тебя последовать моему совету и стать немного неприметнее. Далее, — продолжал рыцарь, — я полагаю, что ты по наивности и ввиду юности не вполне отдаешь себе отчет в своих действиях, но твое вызывающее предложение не придется по вкусу руководству ни военной гильдии Орена, ни другого города королевства. Изучение названной тобой профессии жестоко карается властями здесь, особенно здесь, в центральной части континента. А предлагать использовать ее военным приближенным местных лордов — прямой путь на виселицу, — последнюю фразу он сказал особенно выразительно, но затем сменил тон и спросил более дружелюбно: — Ты же училась у мастера Галлинта?

— Да, — подтвердила Аделаида, — а затем служила у Первосвященника Баэтина при храме Эйнхасад.

— Да так успешно, что даже получила посвящение в епископа, — мастер Сэдрик нахмурил брови. — А теперь вот это все…

Аделаида лишь растерянно кивнула.

— Эх, — продолжил он, — укусила же тебя бешеная муха. Слушай внимательно: я попрошу своего ассистента найти для тебя комнату. А вот и она, — указал он на светлую эльфийку в бирюзовом платье. — А теперь стань незаметной и завтра же отправляйся к Его Преосвященству Баэтину за разрешением и спокойно служи себе в Орене. Это мой тебе хороший совет. Но если же ты собираешься учиться этим своим танцам, — паладин вновь сдвинул брови, — то на меня даже не рассчитывай. Разбирайся дальше сама со своими мастерами. Поняла? Все, ступай. И не грусти — все мы были молоды и совершали ошибки, — добавил он, видя абсолютно сконфуженный вид собеседницы, которая, казалось, была готова вот-вот расплакаться. — Реши, на чьей ты стороне, — добавил он серьезным тоном.

После этого мастер Сэдрик откланялся и ушел, а Аделаида осталась стоять в холле. Пытаясь сдержать не то слезы, не то крик, она даже не заметила, как подошла эльфийка, на которую указывал паладин. Обратившись к гостье, она провела ее в небольшую комнату в дальней части гильдии. Как только за ней закрылась дверь, Аделаида схватила первый же попавшийся ей под руку предмет — а это был увесистый подсвечник — и со всей силы бросила его в стену. С минуту она смотрела на трещину в том месте, куда угодил материализатор ее злобы. Все, что сказал мастер Сэдрик, казалось Аделаиде неправильным, снисходительным, ограниченным пустыми уставами и нелепыми нормами. Учиться на гладиатора? Да она в жизни не планировала ничего такого. Вернуться и попросить принять меня в качестве клирика? Отвергнуть свою природу? Свою силу? Аделаида посмотрела на свои руки: в центре ладоней ощущалась неведомая ей ранее энергия. Ей казалось — еще миг, и ее руки воспылают огнем, которым она сможет сокрушить любую цель, пробить любое препятствие. И эту силу они решили у меня забрать. Она бросила взгляд на висящее на стене зеркало и обомлела: в красном наряде демонессы, тяжело дыша, гневными глазами на нее глядело незнакомое ей лицо. Нет! Что же это происходит?.. Может, и вправду этот плащ, эта сила управляли теперь ее разумом и сердцем? Слушать сердце, срочно слушать сердце… Она скинула кровавый плащ, убрала нож и остальные вещи в сундук, стоявший у изножья постели, и снова посмотрелась в зеркало: в светло-синей тунике с заплетенными волосами она узнала прежнюю себя. Мамино платье — как же она хотела его теперь надеть. И она внезапно поняла, что ей следует сделать.

Прихватив свой магический меч, она выскочила из гильдии. Перекусив в таверне за углом, она еще больше успокоилась. Она чувствовала себя ослабленной, но главное — самой собой. Лишь какая-то неведомая тоска сидела в ее сердце, унять которую не в силах был даже чудесный сырный пирог. Покинув забегаловку, Аделаида направилась к складам, где ее ждали разорванное платье и ненавистный ей теперь меч — вернее, сабля.

Здание склада, как и все в столице, отличалось богатым интерьером. Как только посетительница вошла и представилась, очень любезный гном в сюртуке, расшитом золотом, усадил ее в мягкое резное кресло ожидать, пока ищется заказ. Спустя некоторое время гном вернулся с аккуратно смотанным тканым свертком в руке. Аделаида поблагодарила его и направилась в ремесленный квартал искать мастера для починки своего любимого платья. Мастерские находились в самой дальней части города, но и здесь все было аккуратно и ухоженно до безупречности. Аделаида обращалась то к одному портному, то к другому, но все лишь качали головой, глядя на куски, оставшиеся от белоснежного магического платья после беготни по Долине Дракона. Наконец ее направили к некому мастеру Уилберту, лысеющему рыжебородому гному. Тот глянул на платье и, к величайшему сожалению заказчицы, заявил, что починке ее наряд не подлежит. Тогда Аделаида спросила, может ли она обменять где-нибудь свою прекрасную легкую тунику на достойное магическое платье.

— Зачем менять? — буркнул гном. — Можно перешить ее в платье.

— Правда? — Аделаида посмотрела на портного глазами, полными слез.

— Угу, — сухо кивнул он, избегая сентиментальностей. — Я использую куски твоего старого платья и дошью все необходимые элементы.

Аделаида была несказанно рада — теперь у нее будет вещь, которая будет напоминать ей как о Зачарованной Долине и ее обитателях, так и о матери. Она оставила все материалы в мастерской, переодевшись в простое платье, которое нашлось у гномов.

— Делов на пару дней, — покачал головой Уилберт, когда Аделаида заметила, что вернется до заката.

Но после того, как она молча выложила на прилавок драгоценное ожерелье, трофей из Пещеры Дракона, мастер переосмыслил срочность заказа.

— Через пару часов заходи, — буркнул гном, убирая ожерелье в карман фартука.

Аделаида, чтобы скрасить ожидание, направилась в сторону замка, к которому вела дорога через спальные районы, а дальше мимо храма, ведь замок Адена находился прямо за ним, непосредственно перетекая в саму столицу.

Она задумчиво брела мимо шикарных особняков, в душе радуясь своему решению. На флагштоках раскачивались в такт ветерку родовые гербы, и услужливые лакеи открывали и закрывали двери вплывающим и выплывающим господам и дамам. Пройдя длинный путь вдоль городской стены, Аделаида вышла к узкому проходу — единственному, по которому можно было добраться да замка. Погуляв с часик по дворцовым паркам и скверам и поняв, что ей это занятие скучн'o и безынтересно, Аделаида нашла самый дешевый кабак в черте города и провела время, наблюдая за посетителями, играющими в карты и делающими ставки на бои, проходящие по выходным в шикарном Колизее, построенном еще во времена вражды Элмора и Адена. Подкрепившись плотным обедом и хорошим настроением, Аделаида направилась обратно в кузницу. Она не смогла не улыбнуться, проходя мимо прекрасного белоснежного кирпичного строения с колоннами и балкончиками, украшенного на входе гирляндой из костей и рогов. Вот умора, запихали орков в особняк.

К бесконечной радости Аделаиды, платье было закончено в срок. Она примерила его и осталась очень довольна работой умелого гнома. Наряд получился красивый, перламутрово-серебристый с синими защитными вставками, и очень прочный за счет нитей со специальным металлическим переплетением. Поблагодарив от души гнома и его команду ткачей, Аделаида задержалась еще по одному вопросу. У нее было теперь разрешение на ношение сдвоенных мечей, и она спросила гнома, не мог бы он сделать такие, показывая взятую ей со склада катану. Несмотря на то, что Аделаида приняла решение остаться лекарем, ей очень хотелось иметь у себя на память столь необычное оружие. Уилберт покачал головой и уточнил, что вдобавок к этому разрешению необходимо также предъявить письменное дозволение верховного духовного лица и документ, подтверждающий принадлежность к королевской армии и присягу, данную его величеству. На все расспросы о том, может ли кто-то сдвоить мечи без такого разрешения, гном тут же пригрозил вызвать охрану, и Аделаида была вынуждена уйти. Она решила вернуть мастеру Ангусу его меч и с этой мыслью вернулась в гильдию, где ее ждал неприятный сюрприз: человек шесть королевских охранников столпились в дверях предоставленной ей комнаты, а на кровати, задумчивый и суровый, сидел мастер Сэдрик.