– Тебе, например?
– уточнила я.

– А хотя бы и мне!
– улыбнулась девушка.
– Я же теперь почитай ваша личная помощница!

– Это что-то меняет в твоём случае?

Лицо Сигрид озарилось удовлетворением, и она с открыто звучащей в голосе гордостью заявила:

– Конечно. Я ведь самая младшая девушка в халле. До этого дня все мной только и делали, что помыкали: Сигрид поди туда, Сигрид беги сюда, принеси то, сделай это... А теперь я могу любой из них задание дать и сказать что так велела эль- манна оэна.

Я удивлённо открыла рот, а затем начала смеяться. А Белочка, оказывается, была не промах. Ишь ты, уже и выгоду из своего положения нашла.

– А сама-то ты чем бы хотела заняться?

– Я?
– девушка смущённо зарделась и заломила тонкие пальцы.
– Мне нравится кружева плести. Только... здесь на это времени совсем нет, да и материал мне никто не купит.

– А ты просила? Купить, - заинтересовалась я.

Сигрид кивнула и сияние её карих глаз померкло.

– Манна Исгирда сказала, что по дому и так работы хватает, а кружева мои никому здесь не нужны. Чай не в вархейме дильфара живём. Да я и не в обиде на неё. Меня всё устраивает. Здесь всяко лучше, чем в клане Южной Долины, где я жила раньше. Оэн Бьёрн хоть и строгий, но справедливый. И обещал, что без моего согласия замуж меня никогда не отдаст!

Учитывая, что моего согласия на брак с кайгеном вообще никто не спрашивал, вышесказанное звучало странно, если не смешно. Выходит у местных женщин свобод и прав и то больше, чем у меня.

– А тебя могли отдать замуж без твоего согласия?
– удивлённо поинтересовалась я.

– Кто-то должен был взять меня под свою опеку, когда умерли мои родители. Вот Ульг у оэна Южной Долины и попросил моей руки, а тот согласился.

– И чем тебе этот Ульг по нраву не пришёлся?

– Так он мне в отцы годится!
– возмутилась Сигрид.
– У него старая жена померла, вот он и решил себе молодую взять. А я сбежала от него накануне свадьбы. Всю ночь в Эдерхейд к Хранителю через лес мчалась. Добралась до халле и здесь на пороге без сил упала. Глаза открыла, а на меня наш оэн смотрит - да так жалостливо и спрашивает: «Кто тебя обидел, девочка?» А у меня ком в горле, слёзы в глазах и сил нет слова вымолвить. Тут как раз и Ульг с эйтарами моего прежнего оэна заявились. Нашли. По следу моему бежали. Стали требовать у оэна Бьёрна меня им отдать.

Я напряглась, стоило Сигрид затихнуть и задумчиво расфокусировать взгляд, словно девушка, углубившись в свои воспоминания, вновь мысленно проживала их.

– И что дальше?

– А дальше оэн Бьёрн меня на руки взял, посмотрел на кайгенов и промолвил, что отныне я принадлежу его клану, и буду жить в его халле, потому что попросила у него защиту и получила согласие. Я ведь ни слова не успела ему сказать. А он понял! Ульг ни с чем ушёл, потому как оэн заявил, что замуж меня за него не отдаст. Молодая я слишком для замужества.

Сигрид умолкла, а у меня перед глазами ещё стояла картинка её рассказа, как живая. И мне никак не верилось, что говорила она о моём муже, а не каком-то другом мужчине. Не увязывался у меня хмурый и грубый медведина с тем, кто без слов понял последнюю надежду отчаявшейся сироты.

– И много таких, как ты, мой муж здесь приютил?

Сигрид тихо хихикнула и, подавшись ко мне ближе, зашептала:

– Таких, как я, немного. Я ведь от безысходности к оэну пришла. А другие выгоду ищут. Жить у Хранителя под защитой всё равно, что в вархейме у дильфара. Все здесь в халле и сыты, и одеты, и в почёте. Сюда ведь все самые видные кайгены приходят. Глядишь, и посватается кто.

– Что же оэн себе из местных девушек жену не захотел взять, раз они к нему в дом бегут со всех сторон?
– с досадой спросила я, и Сигрид простодушно сболтнула:

– Так брал. Только мрут они все сердешные, вот и решил оэн, наверное, счастья на стороне попытать.

Я потрясённо моргнула, переваривая полученную информацию.

– Что значит «мрут»?

Удручённо вздохнув, девушка развела руками:

– Как понесут от оэна, так через какое-то время с ними что-то и случается. Одна утопла, другую в горах камнями привалило, третья оступилась, в овраг упала, и шею себе свернула.

У меня на затылке волоски встали дыбом, а в груди мигом похолодело.

– Третья?
– хрипло выдавила из себя я.
– Я что, уже...
– невысказанные слова «четвёртая жена» костью застряли у меня в горле и никак не хотели слетать с губ.

– А всё потому, что мать оэна прокляла его отца и всё его дальнейшее потомство, - не обращая внимания на мой шок, страшным шёпотом поведала мне Белочка.

– За что прокляла?
– как-то само собой вырвалось у меня.