Китти, сопя от напряжения, орудовала иглой, и Софи, вздрагивая, прикрыла глаза, погружаясь в возвращающиеся воспоминания.

– Он называл себя, - медленно и тихо произнесла она, - Красным инквизитором.

Страх и отчаяние навалились на нее вместе с вернувшимися воспоминаниями. Софи заплакала и закричала, потому что перед ее внутренним взором встали серые стены каменного мешка, подземелья, в котором ее приковали. Она металась и вопила, стараясь вывернуться, освободиться, но только ранила путами запястья.

Сверху гремели цепи и отпираемый замок, по ступеням медленно спускался ее палач в длинном алом плаще, в маске, скрывающей лицо. Софи молила не калечить ее, но рука в грубой алой перчатке хватала ее за подбородок, сжимала до боли лицо, и вливала в раскрытые губы горький отвар, от которого разрывало болью грудь, и Софи вопила, извиваясь.

– За что?! За что?!
– твердила она.

– Ты грязное ведьмино отродье!
– гневно выплевывал ее палач свое обвинение.
– Грязная воровка!

– Что, что я украла!?
– кричала Софи в отчаяние.
– У меня ничего нет, обыщите меня!

– Ты крадешь больше, чем вещи и дороже, чем драгоценности, - в ярости выдыхает ее палач и с размаху бьет ее в лицо.
– Как я хотел бы, чтобы ты умерла! Нет - чтобы ты вовсе не рождалась!

– Так убейте меня, - рыдала Софи, бессильно повиснув на своих кандалах.

– Ты не заставишь меня испачкать руки в твоей поганой крови! Ты не заставишь меня совершить этот грех!

Палач пинает ее, роняя на холодные камни, и сознание покидает Софи.

– О небеса, - всхлипнула Китти.
– Какая жесткость!

Тристан разглядывает эти видения молча, щуря алые глаза.

– Нет такого титула - Красный инквизитор, - заметил он.
– И инквизиторы не прячут лиц. Ведь они не делают ничего дурного. Это однозначно мошенник и самозванец. И то, что он совершает - зло, притом при помощи черной магии. Господа инквизиторы, вам не кажется, что вы прежде всего должны разыскать Красного, а потом уже заниматься мисс Софи?

– Я бы вызвала самого Вельзевула, - горячо выкрикнула Китти, - если б меня вот так мучили!

– Мучения, - отрезал Эдвард недобро, - не оправдывают ее действий!

– Да? Разве?
– спросил Тристан недобро.
– С каких это пор жертве запрещено сопротивляться мучителю? В моем Ордене подобные обстоятельства считались смягчающими вину.

– Ваш Орден, - огрызнулся Эдвард, - давно распался, Тристан Пилигрим. Вы давно не первый, вы Единственный. А наши правила жестче.

– Правила не ваши, - рыкнул на него Тристан, - и выдуманы не людьми, а магией, чтобы сохранить равновесие, щенок! Ты еще поучи меня, как должен вести себя инвизитор!

– Еще одно оскорбление, - мгновенно заводясь, произнес Эдвард, направляя жезл на Тристана, - и я закрою вам рот насильно!

– А ты попробуй, - шепнул Тристан, в один шаг оказавшись рядом с зарвавшимся инквизитором и с ненавистью сверля его взглядом.
– Попробуй, мальчишка! Когда ты взял меч, три года назад? Или десять? Твои заслуги и твой опыт так велики, что сопоставимы с моими? Ты правда думаешь, что тебе удастся меня угомонить? Еще попугай меня, щенок!

– Господин отец, - подала голос Китти, - прекратите собачиться! Я пришиваю второй лепесток! Господин инквизитор Щенок, - она повернула к рассвирепевшему Эдварду совершенно серьезное лицо без намека на усмешку, - задавайте ваши вопросы мадам Софи!

– Меня зовут инквизитор Эдвард!
– прорычал тот яростно, бесясь, что не может отвесить нахальной девчонке подзатыльник.

– Ой, - Китти прикрыла рот ладошкой.
– Поршу простит меня, я не хотела…

– Молчите лучше, юная леди!
– рявкнул Эдвард.
– Иначе я доложу королю о том, что вы непочтительны!

– Я сама ему об этом расскажу, - мстительно ответила Китти.
– И скорее, чем вы!

– Итак, вопрос второй, - переведя дух, произнес Эдвард, стараясь взять себя в руки.
– В каком преступлении обвинял вас этот Красный инквизитор?

– Я не знаю, - шептала Софи. Из-под ее закрытых век текли слезы, чертя блестящие дорожки на щеках.
– Он всегда являлся в этот каменный мешок, в это подземелье… раз за разом приходил, обвинял меня в порочности и воровстве, кричал, говорил, что я снова совершила грех и должна быть наказана…

– Да хватит этих соплей!
– вскричал Эдвард.
– Вшей уже ей нужные воспоминания! Должен быть ответ на вопрос, за что ее наказывали!

Этот выкрик показался Тристану подозрительным и странным, но он не успел становить руку Китти, вшивающий на место последний лепесток из банки.