— Мам, куда? Посиди с нами.

— Дела у меня, — матушка моя недовольно фыркнула. Ко мне Иваниха должна зайти. Да и вообще — ты вернулась. Что я у тебя должна тут как клуша рассиживаться?

— Хорошо, мам, — я отправила кусок разогретой котлеты в рот. Поняла, что как чёрт, голодная. Что у нас там за завтрак был — из клубники без ничего. Мне так толком и не досталось.

— А салатик Наташкин остался?

— Остался, я ела.

Я полезла в холодильник, вытащила контейнер, отложила себе на тарелку подружкиного салата. Понюхала.

— Мам… в холодильнике ж не должен испортиться?

Первое января. Прошлогодние салатики. Вся страна сейчас их ест.

— Да что бы с ним сталось-то?

Да ингредиенты хитрые. Наталья сосус сама замешивает. Такое лучше сразу есть. Но с котлетками пошёл хорошо.

Мама уехала, я осталась с детьми. На поздний завтрак их не затащила — сказали, что поели с бабушкой. Села между ними в гостиной на диван. Уставилась в мультик по телеку.

И мультики-то такие пошли, не знаю ни одного. То есть — кто такая свинка Пеппе — уже все родители выучили. А сейчас дети постарше, и что они там смотрят, я не услежу. После Малышариков вроде Смешарики, или наоборот… Обняла деток. Прижала к себе. Перецеловала в макушки.

— Ты чего, мам? — Лёшка спрашивает. А Сашка не спрашивает, сразу просто ластится.

— Самые вы у меня любимые на свете. Самые-самые. Никого и ничего дороже нет.

Чувствую так сердцем. Хотела бы сюда же и про Пашу сказать, а не могу. Мужчина — отдельная любовь.

Вот если бы сразу у нас с Пашей всё сложилось: семья, брак, и Лёшка с Сашкой мои были б от него — наверное я бы про всех троих так могла сказать. Мои дети и любимый муж — самое дорогое, что у меня есть.

А так — дети мои мне важнее. Позвонит Паша или нет? Какая мне разница, если у меня мои кровинки есть? А есть разница. Болит сердце. Имею я право или нет на эту любовь? Хоть не рассказывай никому.

Обняла детей снова. А на сердце всё равно больно. Хочется, чтоб Паша позвонил.

— Мама, ну что? — Лёшка меня отталкивает. Смеюсь. Теперь уже на руки не возьмёшь его. Всё, вырос. Спасибо, хоть обнять ещё можно. Сашка ещё может прибежать и на колени залезть.

Прилегла на диване, смотрю на две детские макушки. Телевизор надоел, теперь хотят рисовать. Но не в комнате, а в гостиной.

— Только потом прибраться и пол вытереть, — командую, сама лежу. Что-то нехорошо. А погода вроде сегодня радует. Надо бы погулять, пока выходной. Сходить куда… Саша достала новые краски, отдаёт Лёше, сама пошла в баночки воды набирать. Лёша серьёзный, разбирает кисточки. Сашка сказала, что будет учить Лёшку рисовать еловые ветки. Как им в садике показывали.

Что там сейчас Паша? Заедет он домой к себе или нет? Сына же из дома забирать будет.

Ведь не живёт Пашка в той квартире, это понятно. И вещей мало совсем, и одежды. Вернётся, и что своей Лене скажет? Спросит же она, где он ночевал? Не может быть, что всё равно ей.

Знать бы, в каких они отношениях, но как выяснишь? Я никто, чтоб спрашивать. Может, не стоит и заикаться…

А сын его, Коля, он же хоть и пятилетка, всё видит и слышит. Это мы, родители, думаем, что дети маленькие, спят, пока мы ругаемся, не вникают, не понимают. Играют тихонько в детской в свои игрушки, пока мы на кухне друг на друга… Как там говорят, когда семья крепка, не рубят с плеча?

Смотрю на своих солнышек. Что они понимают и что думают?

— Давайте я с вами посижу, — спускаюсь на ковёр.

— Мам, ты чего сегодня? — Лёшка смотрит на меня, потом протягивает кисточку. — Будешь рисовать?

— Нет, — говорю, сама возвращаюсь на диван. Что-то мутит меня, что ли? И сил нет. Что слабость — понятно. Переволновалась. Должно наоборот быть, крылья должны за спиной вырасти. Но что-то мешает им.

Буду дома с детьми. Не хочу сегодня больше никуда. Хоть телефон выключай и прячь.

И только так подумала, он и зазвонил. Посмотрела на экран — свекровь моя бывшая.

Что надо ей? С наступившим поздравить? Ответила:

— Валентина Сергеевна, здравствуйте!

— Здравствуй, Алечка! Что ты меня по отчеству, в самом деле? С наступившим тебя новым годом! Желаю тебе…

Я телефон с уха спустила немного, слушаю. Как Валентина Сергеевна закончила, ответила ей, что спасибо, мол. И её с тем же самым. Что по имени отчеству? Ну не смогла я её мамой называть, хоть ты тресни. Одна у меня мама.

— Аля, я что звоню? Давай я сегодня внуков заберу?

А давайте не надо!

— Валентина Сергеевна, да мы сегодня дома так хорошо сидим…

— Ну а что сидеть? У меня дочь приехала, соскучилась по племянникам страшно!

Вот оно что! Приехала Надя. Она, конечно, ураганная девка. Почему-то Пётр не такой. Вроде брат с сестрой, а разные.

— Надя приехала, Валентин Сергевна?

— Ну да, и мы бы забрали Лёшку с Сашкой и погуляли!

— Сейчас спрошу, — и я, прижав трубку к груди, позвала детей: