Сквозь деревья, не смотря на мои отчаянные надежды, проникали внушительные потоки воды, словно игнорируя тревожно качающиеся ветви. Я, едва дыша от быстрого бега, несколько раз свернула по извивающимся дорожкам, и выскочила на параллельный квартал. Впереди маячила знакомая крыша.

Дома Мика стояла над дымящейся кружкой и глядела сквозь водную стену, словно что-либо действительно могла увидеть. Я опустила на пол зонтик, больше не защищающий от стихии, и насквозь вымокшие вещи. Прошлепав по лестнице и закрыв за собой дверь, я тут же направилась к столу. На листе уже сияли новые строчки.

Тесс сетовала на промокшую под неожиданным ливнем новую книгу, едва добытую в ближайшем городе, и на испорченные платья всех, кому не повезло оказаться под открытым небом.

Он говорил, что это случится, что начеку надо быть всегда, следить за ними и понять еще до того, как они сами сообразят. Когда город начнет возрождение, заставив все живое замереть, сгинуть, освобождая место, надо держаться ближе к ее избранникам. Пока ветер ломал друг о друга кроны деревьев за городом и свободно гулял, сдувая все, что не успело вцепится в землю, я еще сомневался. Но теперь почти уверен, что нашел ее; она больше, чем избранница и гораздо сильнее. С ней меня ждет успех.

Лина, как назойливая муха, ежеминутно мешает мне следить; вот и сейчас девчонка, только робко постучав, уже развернута к выходу. Я в сердцах задернул штору, чуть не сорвав ее с гардины и опустился в кресло, окидывая взглядом отцовский кабинет. Я стал на толику ближе к победе и надеюсь, больше не оступлюсь.

***

За дверью раздался знакомый стук — два удара, пауза, три, пауза, один. На высохшие под ветрами с моря доски порога опустилась бутылка и кусок пирога, обернутого в ткань. Девушка еще постояла в нерешительности, но стучать вновь не стала; опустила поверх подношений еще книгу, специально купленную в городе, и спустилась к морю. Я знаю, что она дойдет до замка, двигаясь против течения, и скользнет внутрь через один из выходов под громадиной аркой, словно и не выходила никуда.

Я быстро пересек комнатушку, возведенную от нежелательных гостей из деревни, чуть не врезавшись в промокшую под дождями дверь плечом и подхватил сверток с порога. Любимый чай Тесс, пирог с яблоками, книга в обложке, изрисованной цветами. Только когда дверь снова закрылась я ощутил на спине капли с в миг вымокших волос. Что-то грядет, а я снова остаюсь в тени, ничем не способный помочь, снова и снова проклиная тот день, когда в Астровод явился волшебник, парень, проезжавший мимо, и себя, глупого мальчишку, ослепленного. Не все будут также милостивы к безымянному, как Тереза. Перед глазами проплыло лицо Лили и соленый бисер на ее щеках — слезы, которые я себе не прощу. Осторожно поставив чуть остывший чай на пол, я вернулся в дальнюю комнату за рубашкой и снова вынырнул под дождь, с готовностью подставляя плечи струям горячей воды. В книге, которую я пролистал, с удовольствием пробегая глазами по новым, еще не засаленным строкам, лежала записка. Мне не помочь Лили, но другую еще можно спасти. Зачем она взяла тот камень?

Из моего окна в тот день ее фигурка в голубом платье, колышущимся на ветру, была отлично видна. Девушка, вся в пыли, выбежала из замка и поспешила окунуть ноги в прохладную воду. Я с нежностью наблюдал, как она бродит, раздвигая пену прибоя, как ее дыхание выравнивается. Если бы она списала звон, который долетел и до меня, на обычные занятия учениц Астровода и вернулась бы на кухню, может, я схватил бы несчастный кусок стекла.

Но когда ее пальцы, все еще в нерешительности, прикоснулись к камешку, я видел то, что не заметили другие — сияние. Тесс словно окунули в чан с серебром, струйки стекали по ее волосам, погружая девушку в плотный кокон. Теперь ей отведена новая роль.

Вокруг Тесс и той девушки — Василисы — наконец расправили паутину, тщательно сплетенную из множества невидимых нитей. Теперь это только вопрос времени; как бы далеко они не ушли, как бы близко не подобрались к выходу, в какой-то момент они все равно оступятся. А мне, беспомощно наблюдающему, будет отведено место в первом ряду, вместе с теми, кому они дороги. Теперь уже поздно.

***

Через пару часов после первой коротенькой записки на бумаге появилось послание, очевидно, заканчивающееся на следующем листе. Обычно почти каллиграфический, сегодня почерк Терезы стал размашистым, буквы скакали, не желая складываться в ровную строку. Я метнулась к стопке листов, хватая верхний, исписанный буквами разной высоты.

Тесс писала о том, что я совершенно не могла предвидеть, о том, что я никогда не видела. И все же меня не покидало ощущение, что я знаю, я словно держала этот таинственный камень в руках. Но в чем я точно была уверена — камешек и ветры, внезапно прекратившиеся, уступившие место дождю, связаны.

Мне было необыкновенно спокойно, словно я давно ждала, что прозрачный камень появится; сердце билось медленно и умиротворенно, как будто произошло то, чего я давно ждала. Точнее, будто началось то, о чем я мечтала. Это чувство буквально разлилось по телу, пугая меня до чертиков. Дальше начиналось что-то совершенно неожиданное, ненужное, странное. Захотелось остаться здесь, уснуть, переждать бурю, только бы не встречаться с тем, кто поселился внутри, с другой Лиссой, которой спокойно и радостно от начинающегося кошмара. От слов Тесс так и веяло страхом, подруга не знала, куда себя деть, что делать с камешком, лежащим в кармане. И в то же время, призналась я себе, она тоже до ужаса спокойна, довольна. Как будто Тереза всегда искала то, что теперь приятной тяжестью зарылось в складки платья.

Что бы отвлечься, прекратить этот ужас, я подняла второй лист. Девушка уделила не час и не два метке на предплечье Эрика, о которой я уже успела забыть — половина солнца с витиеватыми лучами и столб пламени, обвивающий ее.

Из еще более скачущих строк мой взгляд выхватил одно слово — Охотник. В голове, подтверждая, всплыли картинки — он стоит в тени коридора, только глаза едва мерцают. Всегда, где бы мы не встретились, я тут же сворачивала, лишь бы не встречаться с ним, а Эрик замирал, окидывал меня взглядом, и, спустя пару секунд, делал медленный, осторожный шаг, словно боясь спугнуть.