– Твою мать! – взвыл Льюис, с размаху врезаясь задницей в тротуар. Спину пронзила острая боль, зубы лязгнули и рот наполнился горячим и соленым. Глядя в прозрачное голубое небо, Льюис понял две вещи. Во-первых, торговец амулетами вовсю использовал собственную продукцию. А во-вторых, Льюис только что выбил копчик.

– Тьфу, блядь! – сплюнул на бетон кровавую слюну Льюис, перевернулся на бок и неловко поднялся, упираясь руками в колени. – Стой, сука!

Брюнет несся по тротуару, пригнувшись и втянув голову в плечи, как будто спасался от обстрела – и совершенно не обращал внимания на случайных прохожих. Например, на девицу в расстегнутом пуховике, из-под которого невиннейшим розовым отсвечивала футболка с котятами, наряженными в балетные пачки. Раз! – нога в заляпанном грязью кроссовке врезалась в тощее колено. Два! – брюнет, запнувшись, кувыркнулся мордой вниз. Три! – Делла навалилась на него, заламывая руку за спину.

Четыре, - брюнет выскользнул из куртки, отбросив ее, как перепуганная ящерица хвост, и рванул прочь. А потерявшая равновесие Делла свалилась на тротуар, сжимая ветровку с жизнерадостной надписью «Я люблю Нью-Йорк».

Льюис промчался мимо нее, не останавливаясь, догнал недовампира на повороте и от души врезал ему локтем между лопаток. Брюнет запнулся и опрокинулся на асфальт, и Льюис метнулся к нему, но врубился с разгона в пожарный гидрант. Нога онемела, колено подогнулось, и Льюис, взвыв, снова упал на задницу.

– Да ебаный ты в рот!

– Не вставай! – заорала сзади Делла. – Глиссео!

Что-то невидимое, но ощутимое, как воздушный удар, промчалось мимо Льюиса, вздымая над тротуаром снежную крошку. Беглец, взмахнув непропорционально длинными, как лапы у богомола, руками, на полном ходу въебался мордой в бетон. А вместе и ним и парочка случайных прохожих, которым не посчастливилось выйти из дома.

Пока Льюис медленно вставал на колени, а потом и на ноги, Делла решительно пересекла тротуар с размаху залепила брюнету кроссовком в морду.

– Я кому сказала: лежать!

Уже поднимающийся на четвереньки продавец амулетов булькнул и сполз на землю. Льюис завернул ему руки за спину и защелкнул наручники. Где-то на задворках сознания шевельнулось эхо узнавания – но в этот раз Льюис играл за другую команду. И он играл по правилам – мудак действительно нарушил закон. И отбил Льюису всю задницу.

– Ох, мать твою, - с трудом разогнувшись, Льюис потер кулаком многострадальный копчик.

– Что, больно?

– Как будто лом в жопу засадили. Причем острым концом, - Льюис потянул задержанного вверх, с облегчением ощущая, что тело само поднимается в воздух.
– Спасибо. Подержи его, а то я вообще на ногах не стою.

Бессовестно цепляясь за брюнета, которого левитировала Делла, Льюис дохромал до машины и медленно опустился в кресло. Спину прострелило огненной вспышкой боли.

– Блядь! Кажется, мне нерв защемило, - пожаловался Льюис и мрачно оглянулся на скорчившегося на заднем сиденье брюнета.

– А вы мне зубы выбили! – неожиданно писклявым голосом отозвался тот и облизал начинающие распухать губы.
– Я жалобу подам! Это произвол! Вы не можете просто взять и…

– Силенцио. Петрификус Тоталус, - взмахнула палочкой Делла, и брюнет, запнувшись на середине фразы, опрокинулся на передние сиденья. – Да чтоб тебе! Не в эту сторону! – упершись в грудину, Делла оттолкнула задержанного на спинку дивана, и он, утратив равновесие, сполз на пол.

Делла проводила его тоскливым взглядом.

– Да еб же твою мать... Ну что, борец за конституционные права, будем этого мудака поднимать?

Льюис попытался сдвинуться на сиденье вперед, охнул и застыл, прикусив нижнюю губу.

– Нахуй. Пусть так лежит, сука. Можешь мне спину вправить?

– Обезболить могу.

– Давай хоть так, - уныло согласился Льюис. – Ебучие амулеты. Приедем – отберу и лично в жопу засуну.

– Ого! – Манкель задрал брови так высоко, что Льюис всерьез задумался, можно ли потянуть мимические мышцы. – Вас этот задохлик так отмудохал?

– У этого задохлика амулет вообще-то, - обиженно буркнула Делла и подтолкнула задержанного в спину. – Давай, шевелись, везунчик хренов.

Брюнет перешагнул порог кабинета и остановился, затравленно озираясь.

– Поправь Льюису спину, он упал неудачно, - попросила Делла, доставая палочку. – А я пока этого гандона обыщу.

На лицах у Манкеля и Льюиса отразилась совершенно одинаковая досада.

– Что случилось?

– Поскользнулся и на копчик упал, - холодным, как воды Антарктики, голосом ответил Льюис. И посмотрел мрачно и сурово.

Не помогло. Манкель поперхнулся кофе и заржал, как упряжной битюг.

– Героическая травма жопы! Я должен упомянуть об этом в рапорте!

– Нахер иди, - обреченно отмахнулся Льюис и прислонился к стене ровненько-ровненько – хоть ватерпасы сверяй.

– Знаешь, Уилсон, когда я был аврором, мне обычно голову пытались проломить. И это логично, потому что в голове у меня мозги. А тебе в первой же стычке отшибли жопу. Почему бы это?

Льюис молча показал веселящемуся Манкелю средний палец.