– Льюис, - сжала его ладонь Делла.

– Да. Все. Я понял. Коп завалил меня мордой вниз прямо на ступеньках. А я, блядь, вообще нихуя не делал! Даже не сопротивлялся! Если бы он просто отвел меня к машине, я бы пошел! Но нет, этот мудак не мог не выебнуться. А О’Коннор… он просто свалил. Бросил меня там. Одного. Я думал, он придет в участок, попытается хоть что-нибудь сделать – мы же были там вдвоем, вместе, это наше общее дело! – лицо у Льюиса стало обиженное и совершенно детское. – Так нельзя! Никто не бросает братьев по оружию, это неправильно!

– Конечно, неправильно. О’Коннор гандон, - согласилась Делла, и Льюис с облегчением кивнул.

– Вот именно! Я полдня просидел в камере. Все ждал, что этот мудак придет и внесет залог. Но хуй там. Тогда я начал думать, кому позвонить. Отцу нельзя. Ты в больнице. Друзьям… Я с ними лет сто уже не общаюсь. В общем, я позвонил Кертису. Тот мужик, который меня в Anvil обломал. Он еще встречи ветеранов проводит в церкви Святого Ионна. Это типа групповой терапии: бывшие солдаты приходят, разговаривают, рассказывают, как живут. Как по мне, херня, но многим нравится. Но это не важно, я про другое. Кертис сам ветеран и общается со многими полезными людьми. И он нашел личное дело О’Коннора. И знаешь что? Этот гандон никогда не воевал! О’Коннора призвали в армию в конце семидесятых, к тому времени Вьетнам закончился, и этот обмудок просто маршировал на базе и подметал плац. Не было никакого подвига, он не ездил под минометным обстрелом на склад, и не был ранен, и не лежал в госпитале. А медаль он купил. Нихуя не было, все ложь! – Льюис выдернул ладонь и саданул по рулю так, что внутри стойки что-то взвизгнуло. – Ни одного слова блядской правды! Я вернулся домой и обдумал все это. А потом поехал к нему. Пришел к О’Коннору и сказал, что все знаю. Сначала этот мудак отпирался, говорил, что меня обманули, улыбался и ссал мне в уши – опять! Как будто я настолько тупой, чтобы поверить! Но я спросил, как называлась вьетнамская авиабаза под Там Коу. Если бы О’Коннор служил, он бы знал. Но он не знал. Авиабаза, блядь, Чу Лай! Ебаный Чу Лай!

Льюис смотрел на дорогу, не мигая, на скулах у него пламенели алые пятна, а губы тряслись.

– О’Коннор сказал, что это неважно. Он пожал плечами, улыбнулся и сказал, просто рассказывает истории. Этот обсос даже не понял, чем же я так недоволен. Спросил: «Тебе что, не нравятся мои истории?». Но это не просто истории! – снова въебал кулаками по рулю Льюис. – Это не истории! Это, блядь, жизнь! Для меня это жизнь! Нельзя про такое врать! Нельзя просто взять и сказать: «У меня рак, я умираю», и потом заявить, что это ебаная история! Потому что это не история! И тогда я… Я ударил О’Коннора. – Льюис коротко дернул подбородком и сухо сглотнул.
– Мы сцепились. О’Коннор схватил со стола нож и полоснул меня.

– Ты ранен? Куда? Какого хера ты молчал? – тут же взвилась Делла и осела под бешеным взглядом. – Ладно. Никакой мозгоебли. Но если ты не скажешь мне, где в тебе дырка, то ты мудак.

Обдумав что-то и взвесив на внутренних весах, Льюис кивнул.

– Справедливо. Левый бок, поверхностная. Просто глубокая царапина.

– Поняла. Продолжай. О’Коннор тебя поцарапал, и ты?..

– Отобрал у него нож и пырнул в живот. Я даже не собирался, оно само как-то получилось, на рефлексах. Как будто нож сам ему в кишки влетел. А потом… Потом меня переклинило. Я бил и бил, не знаю, сколько раз, я просто не мог остановиться, как будто мозги закоротило. И он умер. Я убил О’Коннора, – скривившись, словно от сильной боли, Льюис шарахнулся затылком о подлокотник и вцепился зубами в ладонь. – Я убил человека!

– И правильно сделал, - одобрила Делла.

– Что? – вылупился на Деллу Льюис.

– Эй! На дорогу смотри! – завопила она, и Льюис судорожно вывернул руль, чудом увернувшись от мусоровоза, неторопливо выкатывающегося на перекресток. – Блядь! Один труп у нас уже есть, нахуя еще два?!

Льюис не ответил, вцепившись побелевшими пальцами в руль. Его ощутимо потряхивало.

– Ну сам подумай. Ты просто дал этому ебалаю в рожу. Если бы О’Коннор не повысил ставки, закончили бы мордобоем и разошлись. Но нет, сукин сын схватился за нож и даже разок тебя достал. Естественно, ты его убил! А что надо было делать? Встать на табуретку и спеть гимн Америки? Станцевать стриптиз? Вышить салфетку крестиком?

– А ты что бы сделала? – Льюис все так же цеплялся за руль, но трясло его немного поменьше.

– Я? После таких приколов? Убила бы нахуй, потом подняла по методу мистера Цибулоффски и убила еще раз. Ну ты чего? Это же нормальная реакция! – попыталась взмахнуть руками Делла, но осеклась и оборвала жест. – Блядь. Больно. Ебаная мантикора. Короче, Льюис. Я бы на твоем месте насчет убийства совершенно не переживала. А вот насчет трупа надо бы. У этого О’Коннора родственники есть?

– Нет. Только бывшая жена, они не общаются. Ну, если хотя бы тут этот уебок не врал.

– Соседи что-нибудь слышали-видели?

– Вроде не должны, все тихо получилось.

– То есть, если что-то и заметили, то только твою машину. Ты где разделся?

– У О’Коннора. Умылся и рубашку снял, она в крови вся была.

– И там же надел куртку?

– Нет. Куртка лежала в машине.

– Ага… Значит, соседи увидели топлес-шоу. Везет некоторым! – развеселилась Делла и получила заслуженно-обиженный взгляд. – Извини. Но это реально смешно.

– Нет. Там труп лежит вообще-то. Над таким не смеются.

– Если бы там твой труп лежал с ножом под ребром, тогда другое дело. А сейчас хренушки – все очень даже смешно, - не согласилась Делла. – Друзья у этого О’Коннора были? Приятели, собутыльники – хоть кто-нибудь, кто мог бы его хватиться?

– Вроде бы нет. О’Коннор говорил, что ни с кем не общается, только со мной.

– Это хорошо… - Делла откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. – А теперь давай ты понервничаешь молча. Мне надо подумать.

Жилище О’Коннора выглядело как именно так, как представляла себе Делла – дешевая квартирка в двухэтажной кирпичной коробке постройки годов эдак пятидесятых.