– Все будет хорошо, - Делла сжала его ладонь, и Льюис ответил на рукопожатие короткой дерганой улыбкой.

– Блядь, что я тут делаю? Бред какой-то.

– Сама в ахуе, - согласилась Делла. – Ну что, заходим?

– Давай.

Льюис глубоко вдохнул, словно перед прыжком в воду, и постучал в белую гладкую дверь.

– Входите! – отозвался низкий бархатный голос.

Миракл Бабингтон оказалась женщиной высокой и могучей. Яркое платье в горошек едва не трескалось под напором обильной шоколадной плоти, а кресло на гнутых ножках, казалось, присело под весом владелицы.

– Добрый день, - сладко пророкотала миссис Бабингтон, сверкнув белоснежными зубами. – Рада вас видеть.

– Д-добрый день, - оторопело выдавил Льюис. Делла только молча кивнула. Рассудком она понимала, что психомаг может выглядеть как угодно, но в голове уже сложился образ хрупкого седенького старичка, ласкового и улыбчивого, и теперь расползающийся по швам шаблон наглухо застопорил мыслительные процессы.

– Выбирайте место, которое вам нравится, и присаживайтесь.

Только сейчас Делла обратила внимание на экстравагантную обстановку в кабинете. У стены стоял плюшевый диван, усыпанный разноцветными, как монпансье, подушками. Перед столом целителя Бабингтон возвышались два огромных кресла, у стены расположился водяной матрас, а между двух деревьев, растущих из пола и упирающихся кронами в потолок, покачивался гамак.

– Ну?
– подтолкнула Льюиса Делла. Поглядев на нее дикими глазами, Льюис деревянной походкой прошел к дивану и сел на самый краешек, почти съезжая задницей по плюшу. Трансфигурированный темно-синий джемпер, призванный оттенять голубизну глаз, эффектно подчеркивал нервические красные пятна на лице.

Под внимательным взглядом целителя Бабингтон Делла заколебалась. С одной стороны, она обещала сопровождать Льюиса в клинику. С другой – общение психомага с пациентом должно носить личный характер, поэтому… Приняв компромиссное решение, Делла уселась на тот же диван, но с противоположной стороны.

– Меня зовут Миракл Бабингтон. Можно просто целитель, или Миракл, или даже Биби, - улыбнулась Бабингтон. – Так меня тоже называли. Это было забавно. А вы, надо полагать…

– Льюис Уилсон, - представился Льюис. Он сидел, сложив руки на коленях – ровный, будто линейку проглотил.

– Делайла Ругер, - эхом откликнулась Делла. Она ожидала вопросов о том, почему они приперлись вдвоем, если проблемы были только у одного человека, но Бабингтон снова удивила. Утвердительно колыхнув роскошной гривой волос, она улыбнулась – теперь уже только Льюису.

– Приятно познакомиться. Может, расскажете немного о себе?

– Аааа… Ээээ… Что именно?

У Льюиса было лицо человека, который должен срочно припомнить смешной анекдот. То есть совершенно растерянное и дезориентированное.

– Все, что угодно. Просто вываливайте на меня любые факты, которые придут вам в голову. Постепенно мы со всем разберемся, - целитель Бабингтон одарила Льюиса еще одной улыбкой, сногсшибательной, как бладжер.

– Ладно. Я Льюис. Уилсон. Ветеран. Воевал в Ираке. Я не маг. Работаю в Департаменте магического правопорядка. Играл в хоккей, - Льюис запнулся и покосился на Деллу, словно ожидая подсказки. – Живу с отцом. И у меня есть окоп. Вот.

Бабингтон приняла этот залп как самую естественную в мире вещь.

– Отличное начало. Вы сказали, что играли в хоккей. Значит, сейчас вы не играете?

– Нет. Хотел сходить на игру посмотреть, - Льюис снова оглянулся на Деллу, теперь уже виновато.
– Но не получилось.

– Почему?

– Сначала матчи были скучные, потом дела появились. Как-то так.

– Это были очень серьезные дела? – Бабингтон уперлась подбородком в полные мягкие руки.

– Один человек попросил меня о помощи.

– И вы отказались от развлечения, чтобы поддержать ближнего? Это очень благородно. Неужели вы совсем не жалели?

– Жалел, конечно, - смущенно передернул плечами Льюис. – Но я думаю, что дело важнее развлечения.

– Какое же важное дело вы выполняли?

Делла вертела головой, увлеченно наблюдая за этим вербальным пинг-понгом. Бабингтон подхватывала какую-то часть из реплики Льюиса, преобразовывала ее в вопрос и возвращала обратно, задавая направление беседе. Реплики были совершенно не значимыми. Бабингтон не интересовали душевные терзания Льюиса, его взаимоотношения с родителями и хроника развития эдипова комплекса. Разговор тек словно бы сам собой, легкий и ни к чему не обязывающий. Но через десять минут Льюис рассказал, что постоянно видит кошмары. Сам. Словами. И Бабингтон не использовала Круцио.

– Что именно вам снится?

Льюис надолго замолчал, сцепив руки в замок. Бабингтон ждала, величественная и терпеливая, как человеческое воплощение Матери-Богини.

– Разное. Обстрелы. Обычно это обстрелы, – Льюис оторвал взгляд от собственных рук и повернулся к Делле. Знаешь, когда работает артиллерия, это как… как… как будто ты муравей. Крошечный и ниху… ничего не можешь. Только молишься, чтобы пронесло. Чтобы не в тебя, а мимо. Там, правда, тоже люди, но главное, что не в тебя. Херово звучит, но когда слышишь в небе свист, мысли именно такие. А потом снаряд падает, и все, что было в радиусе пятисот футов, разматывает в хлам. Грузовики взлетают на воздух, как футбольные мячи, а люди… это просто фарш. Буквально – всмятку. Мы сидели в окопах и слышали это «ВИИИУ - БДЫЩ». Это даже не громко, это… это вообще не звук. Он имеет плотность и массу, как удар. Его ощущаешь. Земля вздрагивает, колышется, как вода, стены окопа осыпаются, и за шиворотом песок, на голове песок, на зубах. Нихуя не видишь, нихуя не слышишь, нихуя не понимаешь, кроме одного: живой. Еще живой. А потом опять – ВИИИИУ – БДЫЩ. И ты нихера не можешь сделать с этим. Вообще нихера.