Льюис замолчал и медленно, словно преодолевая сопротивление, повернулся к Бабингтон.

– Так правильно? Или еще подробнее надо? Может, рассказать, как выглядят люди, у которых осколком голову разнесло, или как кровь из сонной артерии хлещет? Попробуйте кран на полную открыть, а потом пальцем легонько зажать. Получится маленький такой фонтанчик. Вот и с артерий та же херня, только фонтанчик красный.

– Мистер Уилсон… Вы не против, если я буду так к вам обращаться? Или лучше по имени?

– Все равно. Хотя… Неформальное обращение формирует доверие, так же вроде пишут? Тогда, конечно, по имени. Доверительные отношения – это очень важно.

– Хорошо. Тогда я буду звать вас Льюис. Льюис… - Бабингтон положила пухлые руки на стол, будто хотела показать, что в них нет оружия. – Сейчас вы не на войне. Это не бой, и я не враг. Вы совершили мужественный поступок, и я благодарна вам за доверие, но не ломайте себя. Говорите, если вам хочется говорить, погружайтесь так глубоко, как вы можете погрузиться, но не причиняйте себе боль. Вы когда-нибудь посещали психомага? Или аналогичного специалиста у не-магов?

– Да. Я общался с психотерапевтами. Когда поступал на службу, во время плановых обследований и при увольнении.

– Неужели для не-магов такая вынужденная откровенность – это обычная практика? – Бабингтон смотрела на Льюиса, как на кролика, чудом вырвавшегося из лап вивисекторов.

– Нет, наверное. Но я подумал, что нет никакого смысла тянуть. Мы же про всякое такое говорить должны? Ну вот, мы говорим. Чем быстрее все обсудим, тем быстрее получим результат, - Льюис вскинул подбородок, сжимая в нитку рот.

– Простите, если разочарую, но психомагия работает не так. Я не буду врываться к вам в душу, словно грабитель, взламывая замки и выжигая двери. Я всего лишь выслушаю то, что вы мне расскажете. Конечно, иногда вам придется делать усилия. Человеческий мозг защищает себя, как раковина-жемчужница. Вы знаете, как образуется жемчуг?

– Песчинка попадает в моллюска, и там ее обволакивает слоями перламутра.

– Именно так, Льюис, вы совершенно правы. Моллюск защищает себя, преобразовывая песчинку, превращая ее в нечто совсем иное. Точно так же и наш мозг трансформирует травмирующие события: прячет их под слоями ложной памяти, скрывает драпировками идей и убеждений. Если вы чувствуете, что на какую-то тему не хочется говорить, если убеждаете себя, что это не имеет значения, не причиняет боли и даже правильно – вероятно, вы обнаружили серьезную проблему. И ее нужно обговорить. Но это не означает, что вы должны ранить себя.

Бибангтон огладила ладонями стол, словно большое спящее животное.

– Сейчас ваша психика похожа на комнату, усеянную скрытыми проклятиями. Вы садитесь в кресло – и вместо ног отрастают корни, делаете глоток кофе, а в горло льется ртуть. Главная цель нашего общения – выявить все проклятые зоны и обезвредить их. Это потребует времени, настойчивости и терпения. Довольно часто вам будет неприятно. Иногда – страшно. Иногда – больно. Но вы всегда можете остановиться и передохнуть, вы можете не говорить, если не готовы говорить – я имею в виду, по-настоящему не готовы. Вы же чувствуете разницу?

Льюис утвердительно наклонил голову – всего один раз, едва заметным движением.

– Как вы думаете, мы сможем работать в таком режиме?

Еще один кивок, уже более выраженный.

– Я рада, что мы достигли взаимопонимания. Может, у вас есть ко мне какие-то вопросы? Не стесняйтесь, задавайте. Это ваша терапия – значит, вы имеете право узнать все.

Собираясь с мыслями, Льюис нахмурился и затих.

– Я могу приходить на терапию с Дел… то есть, с мисс Ругер?

– Конечно. Вы можете делать все, что вам удобно и не причиняет ущерба другим людям. Если вам комфортнее в компании, я буду счастлива видеть мисс Ругер на сеансах.

– Как долго все это продлится?

– Не могу сказать. Каждый случай индивидуален, тут нет универсальных ответов.

– Мы будем только разговаривать? Или вы назначите какое-то лечение? Таблетки, магия – не знаю.

– Уверена, что лечение будет. Какое именно, я пока что не знаю. Мы встретимся еще несколько раз, я соберу достаточное количество информации и подберу терапию. Думаю, вам сейчас приходится очень трудно. Пробовали что-нибудь принимать?

Льюис промолчал, но обернулся к Делле с таким неуверенным выражением лица, что ответ был очевиден.

– Да. Умиротворяющий бальзам, - призналась в контрпродуктивной инициативе Делла.

– В качестве временного средства, облегчающего основные симптомы, вполне допустимо, - во взгляде Бабингтон Делле померещился тщательно скрываемый скепсис. – Но сейчас я попрошу вас не принимать препараты, искажающие эмоциональный фон, мышление или память. Чтобы поставить диагноз и назначить лечение, я должна видеть точную, ничем не искаженную картину. Льюис, вы справитесь? Хотя бы несколько дней?

– Ну раньше ведь как-то справлялся, - презрительно изогнул губы Льюис – героический и несгибаемый. Если бы Делла не видела, как его трясет на фоне медикаментозной абстиненции, то наверняка бы поверила.