– Где вы познакомились с Валерией Воскобойниковой? – спокойно и серьёзно спросил он.

– Я?! – Рая даже привстала. – Да я её знать не знаю!

– Ой, ли?

– Не убивала я. Скальпель выбросила, да, в лесу. Я поехала в Москву в поликлинику – а нас всех отправляли на медкомиссию от монастыря – ну, и выбросила скальпель на полянке. Травка ещё только взошла.

– А в мусорный бак никак нельзя было выбросить? Природу беречь надо, лес засорять нельзя. Так только нехорошие люди поступают, -- иронично заметил Морозов.

– Да я спонтанно! – Рая вновь привстала. – У меня скальпель этот в сумке лежал. Я иду по лесу к остановке, рукой в сумку залезла, документы проверила, тут – о-па на! – железяка. Скальпель! Думаю, а, ну, его к чертям собачьим! И выбросила. Даже скажу когда. Меня отправляли в поликлинику в середине апреля? Конечно, двадцатого числа! Проверить можно.

Морозов, как робот, сидел за столом, ни оха ни вздоха. Двадцатого апреля Воскобойникова была жива-здорова. По данным экспертизы её убили пятнадцатого мая. «Но, может, она и привирает. Опытная. Хитрая», - подумал Морозов, привыкший полагаться на факты. (А факты – вещь упрямая).

– Я в глаза никогда Воскобойникову эту не видела и фамилии такой не слышала! Я два года в монастыре работала.

– На кухне? – уточнил Морозов.

– Куда поставят, - откликнулась Рая. – Я паломница. Расписание на работу для паломниц келарь составляет.

– Кто? – спросил Морозов, дивясь такому странному слову, которое никогда не слышал.

– Келарь, ну, ответственная за кухню, за продукты, за инвентарь. В миру таких завхозами называют. В нашем монастыре келарь ещё и расписание на работу для паломниц составляла. В других монастырях по-другому. Всё зависит, какой устав и как благословит игуменья. Её слово решающее.

– Что значит – благословит? – уточнил Морозов.

Рая нахмурилась, подбирая слова, чтобы объяснить подоходчивей, но ничего не нашла, поэтому закончила предельно просто:

– Благословит – это благословит.

Морозов чуть улыбнулся.

– Разрешит, - догадался Морозов.

– По-вашему, наверное, так, - согласилась Рая.

– По-нашему? – вскинулся Морозов.

– По-вашему, по-мирскому.

«Эк, куда хватанула, - подумал Морозов. – Уже себя чуть ли не к духовенству причисляет. Непростая она. Штучка!»

– В монастыре ведь как? Куда поставят работать. – важно заметила Рая. – Монахи тоже не могут выбирать себе работу. Кого на кухню, кого на скотный двор, кого в лавку, что при входе, церковной утварью торговать. Кого куда. Роптать нельзя!

– Почему? – по инерции спросил Морозов.

Рая поняла, что её час пробил. Она приосанилась и поправила свой шарф.

– На Бога ропщешь! – наставительно заметила Рая и по-старушечьи покачала головой. – Господь нас через людей вразумляет.

– А если тяжело? – развёл руками Морозов. – Я понятия не имею, что делать, например, с коровой, а меня – на в скотники?

Рая, казалось, ждала этого вопроса. Даже обрадовалась! Так хотелось ей осадить образованного, холёного опера.

– Бог не по силам испытаний не даёт, - с деланным смирением прошептала Рая.

Морозов скрестил руки на груди. Непросто, ох, как непросто раскрутить такую монастырскую леди.

– Не убивала я, - так же смиренно, чуть картинно, на одном дыхании проговорила Рая.

И тут Морозов не удержался и хохотнул. Рая оторопела.

– Что смешного я сказала?

– Ну, вот что, - взял себя в руки Морозов. – Мадонна ты моя. А про ларёк почему не рассказываешь? Если такая совестливая? А как мать Леонидию посылала на три весёлых буквы? А как сторожа обругала, что он чуть дара речи не лишился?

Рая помолчала, словно собираясь с силами.

– А знаю, кто меня заложил, кто здесь воду мутит! – звонко бросила она. – Зинка! И, конечно, Люська-блаженная. Скажете не так? Мать Леонидия под пытками не скажет, хоть и не любит меня, знаю! А эти… А сторож, этот Егор Иваныч, - хам! Так ему и надо. Он на меня обзываться начал в трапезной, ну, я его и послала. А пусть не лезет! Женщин обижать не рекомендуется.

Морозов усмехнулся.

– Ловко ты историю с ларьком обошла, - процедил он. – Ещё скажи: «А докажи, мент проклятый, что это я?»

– Ну, я!
– просто без обидняков сказала Рая. – Но я выручку-то не забирала! Что я сделала? Ударила кого? Убила? Булку стянула.

– Целый продуктовый набор, - поправил Морозов.

– С колбасой, сыром, жареной картошкой, с булкой.

– Со стейком, который стоит…э-э-э… Знаешь сколько стоит стейк? – язвительно спросил он.

– Много, - отрезала Рая. – Потому и стянула. Были бы деньги - купила, а мани – тю-тю! Из кассиров меня уволили. Чего это увольнение не вспоминаете?

– Расскажи, я послушаю.