– Сейчас ты её увидишь! Фреди Крюгер Дениской Кораблёвым покажется! – никак не мог нарадоваться своему открытию Шабалин.

Возле домика ходили оперативники. А выглядело так: они сначала входили в домик, а потом пулей вылетали! И – кто блевал, кто затыкал нос.

Морозов увидел выбежавшую Анну и умчавшуюся вглубь сада. Глаза и рот у ней были прикрыты рукавом.

Наконец, из домика вылезло чудище. Маньячка! Непонятное серое существо и шубе в такую жару, в вязаной бандитской шапкой. И заросшая, и из-под шапки выглядывают колтуны, здоровенные такие шишки из скатавшихся волос. Но главное – её лицо. Не просто обрюзгшее и грязное, а с застывшим мёртвым выражением тупого безразличия. И именно от этого страшного лица исходила главная угроза.

Шабалин заворчал:

– В домике, похоже, трупный склад. Сыров, гад, не предупредил. Только сказал загадочно, что увидим нечто. А что нечто воняет?.. Жуть, да что это это такое?

Существо опять зашло в домик. Морозов и Шабалин гуськом за ним.

Едва переступили порог – Шабалина стало рвать, и он выскочил обратно, уже не обращая внимания на зрителей (не только оперативники прилупили в сад).

Морозов крепился. Он рассматривал «хоромы». В полумраке можно было разглядеть мебель: драное кресло, покрытый пылью веков, драный сервант, драный разложенный диван. Маленькое окошко было сплошь залеплено мухами, этакой чёрной шевелящейся шторкой. Как в фильме ужасов. На диване лежал с открытыми остекленевшими глазами и ввалившимся ртом активно гниющий труп, мужик, заботливо укрытый грязным ватным одеялом.

Существо подошло и легло рядом с мужиком. Было душно, мерзкое гнилое тепло наполняло дом. Но существо всё равно накрылось одеялом.

– К трупу легла! – вскричал зашедший в домик Шабалин.

Морозов, морщась, пробубнил:

– Здесь психиатр нужен. И санитары.

Он закашлялся, продолжая осматривать страшное место. Хоть и воняет, но ему ясно, что убивали не здесь. Пыли много. И она с палец толщиной.

Порог домика перешагнул Сыров.

– Сейчас маски всем привезут. И противогаз.

– Успокоил, - проворчал Шабалин. – Раньше не мог?

Сыров, брезгливо морщась, заметил:

– Не мог. Скажите спасибо, что кислоту вам нашёл и маньячку!

Шабалин присел в реверансе:

– Глубокое вам мерси!

А Сыров, сдерживая спазмы, стал рассказывать Морозову:

– Это Маланьина. Давно здесь живёт. Хахаль её дуба дал. Она не стала хоронить. Просто одеяла меняла. И спала с ним же.

Морозов повернулся к Шабалину:

– Лебединая верность. Учитесь, Юрий Иванович!

– Ага, весь во внимании, - язвительно откликнулся он.

– Где же она столько одеял брала? – задался вопросом Морозов. – Хотя на свалке мно-о-го одеял!

Жужжали полчища мух. И от этого бесцеремонного жужжания было нестерпимо жутко и мерзко. На диване лежал мёртвый труп и живой труп.

К горлу Морозова подкатил комок, и опер вылетел на улицу. Там недалеко стояла Анна, и ему пришлось из последних сил сдержаться. Он стал глубоко дышать, как учил его когда-то тренер по плаванию. Вдох-выдох.

Шабалин стоял неподалёку и утирался носовым платком.

– Нам за такую работу молоко полагается, - бурчал он.

– М-да, - иронично поддержал Морозов, - и икра с балычком.

– Так подай идею! – аж закричал Шабалин. – Ты же у нас генеральский отпрыск со всем вытекающими.

Морозов угрожающе сделал шаг вперёд, но не успел применить свою воспитательную систему, сконцентрированную в его кулаках (ему хотелось врезать Юрию Ивановичу, несмотря на то, что он чуть ли не благоговел перед ним), но того снова стало выворачивать. Шабалин от вернулся и заблевал всю стену полуразвалившегося домишки.

– Потому что не говори, чего не следует! – назидательно пропел Морозов.

– Ага, - откликнулся Шабалин и вновь отвернулся, чтобы выдать очередную порцию блевотины.

На его рыкающие звуки по-матерински тепло и заботливо отреагировала Анна Зубова. Она подбежала к нему и дала в руку свой носовой платок.

– Давно бы так, - проворчал Морозов.

Шабалину было дико стыдно и вместе с тем приятно, что Зубова печётся о нём. Она даже жалеючи погладила его по голове! А он удивлялся, как это она, такая нежная и беззащитная, избалованная городская штучка-дрючка терпит такую нестерпимую вонь.

А Зубова специально встала на самое видное место, чтобы видел Морозов, и старалась максимально интимно ласкать его друга. И по головке погладит, и футболку поправит, и под футболко й пройдёт рукой. А вам, Олег Сергеевич, шиш с маслом! Вас дома собака оприходует.

Из домика оперативники вывели существо. Они были в масках и перчатках.

Анна, увидев процессию, сразу быстро ретировалась. Ей блевать при мужчинах не положено.

Сыров вещал:

– Олег Сергеевич! Маску возьмите. Юр, ты тоже.