– Я сплю, или мне кажется? – пробормотал Морозов и осторожно сел.

– Ручку! – потребовала «Упырша».

Морозов протянул ручку с гелевым стержнем и листок бумаги. Ему хотелось сказать: «Давно бы так», но он побоялся спугнуть странную женщину.

Она что-то быстро нацарапала на листке и с напущенной скорбью дала листок ему прямо в руки. Он прошёлся глазами и оторопел.

– Это что ещё? Издеваться?

На листке по-английски было написано: «I'm tired of us. If you want to learn something, first learn the rules of good manners».

Морозов прочитал по слогам и уставился на эту мадам, всё больше обрастающую загадками.

– I`m tired of us, - прохрипела «Упырша».

– - Ну, вот что, моя прекрасная леди! – начал свою разгромную речь Морозов. – Переведите и объясните. У меня словаря с собой нету. Я изъясняюсь, с вашего позволения, на родном, на русском. Давай говори, что хотела сказать! Только без приподвывертов!

– Yes. I`tired of us, - вновь прохрипела она.

– Дорогая моя, странная женщина, таким, как вы песни посвящают, поэтому давайте не будем портить такой чудесный день! – стал угрожающе ёрничать Морозов. – Я не полиглот.

– Неча умничать тогда, - вдруг заговорила «Упырша». – Разгадка под носом, а он весь из себя!

– А я тут не ребусы разгадываю! – грозно заметил Морозов. – Не скажешь – надолго пойдёшь «по тундре». Комфорт обеспечу – постель с разложившимся трупом раем покажется!

«Упырша» заёрзала на стуле.

– Вы мне надоели, - сказала она. – Если хотите что-нибудь узнать, научитесь сначала хорошим манерам.

Морозов громыхнул кулаком по столу.

– А, ну переводи! – рявкнул он.

– А я и перевела! – изобразила на лице неподдельное удивление «Упырша».

Морозов несколько смутился. А у его странной женщины развязался язык.

– Надо мной смеёшься? Так лучше над собой посмейся. Меня осуждаешь? А сам-то? «Кто бочку серной кислоты прикатил?» А кто бочки в нашем саду развозит? Вот и весь ответ. Хоть и заброшенное наше хозяйство, под снос, но бочки с водой на заказ, да и так возят. Нам бочку привезут, и стоит до поры до времени. Никто другой близко не подходит! Потом увезут.

Морозов и без того понимал игру с бочками, но это подтверждение очевидца ( как по-другому?) было как нельзя кстати.

Он остыл и теперь даже жалел странную женщину, которая выпала из нормальной жизни и уже не может к ней вернуться.

– Благодарю за помощь следствию! – отрапортовал Морозов.

Он ещё записывал приметы парня, ответственного за бочки, но одной ногой был уже за стенами изолятора.

– Что же с вами произошло? – вдруг спросил он и сочувствующе покачал головой. – Кто же с вами сделал такое?

А «Упырша» резко вскочила, рванула одежду на груди и утробным голосом заорала:

– Не лезь в душу! Мрази, пидоры поганые!

Уже вбежал охранник и скрутил бунтовщицу, а Морозов всё никак не мог выйти из-за стола, думая о том, что сделал больно умирающему.

…

Уже час Морозов с Шабалиным сидели в сторожке в том заброшенном садовом товариществе. Сторож, маленький хлипкий мужичок сидел тут же и без конца напряжённо посматривал в оконце.

Шабалин примостился на топчане и уже дремал (пацанята его не дают выспаться), сторож за столом деловито жевал сало с чесноком, а Морозов сидел у стены, чуть откинувшись на спинку стула, и глотал слюни – очень любил сало с чесноком.

Он мысленно заново мусолил дело Маланьиной, и ему, абсолютно не сентиментальному человеку, было страшно от того, что может случиться с каждым из нас, если горе обрушится вот так внезапно.

Маланьиной было под шестьдесят. Коренная москвичка. В детстве с родителями успела пожить за границей. В Швеции её родители проработали года два. Обеспечили всю родню от и до. Маланьина закончила педагогический. Получила диковинную специальность: преподаватель истории и английского языка. Работала и в школе, и в архивном институте. Замуж вышла – развелась. Всё, как у людей. Только сын у неё оказался непутёвый. Лентяй, прогульщик. Натерпелась с ним, всё боялась, что посадят. Соседи говорили, что она и лупила, и бранила его. Не подарочек. А перед армией сына нашли далеко в лесу всего выпотрошенного. Как мумию. Относительно преступников – никаких следов! Чисто. Соседи поначалу порадовались за Маланьину, что освободилась от своего стервеца. А она места себе не находила, убивалась так, что «скорую» не раз на дню вызывали. А потом пить начала. Сильно, продолжительно. Становилась в дупель пьяная, но тихая. Квартиру продала с мебелью. Родственников из своей жизни вычеркнула. Умерла для всех.

Было слышно, как у сторожа щёлкали челюсти. Это было неприятно, но что поделаешь. Шабалин несколько раз открывал глаза, и сторож протягивал ему бутерброд с салом, от которого тот открещивался, как от чёрта.

Прошло ещё два часа, и окончательно стемнело.

– Не придёт, пожалуй, - чавкая, промямлил сторож.

Морозов промолчал. Но Шабалин не любил, когда вот такие вот проходимцы выделываются. Ведь явно же что-то знает этот паршивый мужичонка! Знает и молчит. Потому что кто платит, тот и заказывает музыку. А откуда у мужичонки такой крутой ноутбук? Скажете, купил? Или ещё подарил? Да как же! Может, и купил, так ведь отстёгивали ему левых деньжат! И кто?