Только два летуна остались кружиться под потолком.

Оказывается, Ники не выдержал и лично выбрал самые пышные пионы в саду. Вот они, в вазе.

Вспомнилось, что отец тоже дарил маме цветы. Часто. У нее на столике всегда стоял свежий букет.

“Я ужасно ревную” — прошептал он. Надеюсь, что доверяет. И верит. Мама, например, никогда не допускала мысли, что отец нас бросил. Она не верила, что он погиб. Она верила, что он попал в беду, что ему нужна помощь, когда никто не верил. Нашла ли она его? Спасла ли?

Я не знаю. Но я знаю, что она никогда бы не позволила себе усомниться в отце и ревновать его к кому-то.

Но как же неожиданно приятно оказалось услышать это “Я ужасно ревную”!

Я закружила по комнате, позабыв, зачем вытащила свой дорожный сундук. Пискнула Эрмин, привлекая мое внимание.

— Да, ты права, — вздохнула я. — Нужно собираться. Уже смеркается, до рассвета нам нужно убраться отсюда как можно дальше.

Эрмин грустно вздохнула, сползая с наволочки. Через десять минут передо мной лежали цветастые шелковые чехлы с множества подушек, которыми была засыпана моя постель. В каждую полетели примерно поровну поделенные запасы топазов.

После, аккуратно и медленно, я сложила туда все золотые слитки. Эрмин критично осмотрела множество шелковых мешочков, которые я пихала под кровать, и одобрительно фыркнула.

— Да, мы с тобой будем очень обеспеченной семьей, Эрмин.

Эрмин довольно засопела.

— А сейчас, — я достала из сундука черный сверток, — мы отправимся на одно опасное задание. Оборотней не предвидится, пойдешь со мной?

Горностайка потешно подняла лапку, замерла и вдруг кивнула.

— Вот и отлично, — я уже влезала в мужской костюм, — мне точно понадобится проводник, я в том доме ни разу не была.

Глава 16. Часть 3. С ветерком

Старый портрет бабушки Луизетты, мой любимый, тот самый, что вел в тайную комнатку отца, еще днем привезли из Артефактории со всеми моими вещами.

Тем самым отрезав мне незаметный путь из дома. Конечно, оставался еще выход через сейф производства фирмы Бирман и Гойл. Но я очень сомневаюсь, что его конструкция предполагает открывание двери изнутри. Да и совсем не хочется торопить события и встречать кровожадно настроенного Тайгера или его подружку. Или обоих сразу.

А меж тем о том, что я покидаю дом, никто знать не должен. И тем более я не готова раскрывать, куда направляюсь!

Другое дело — мобиль!

Мобиль — моя мечта! И глупости это всё, когда говорят, что, мол, женщины мобили не водят! Они просто не пробовали!

Из комнаты я вышла в сумерках, после ужина. В пустых коридорах поблескивали огни магических шаров. По дороге до павильона с мобилями никто не встретился.

Я, конечно, придумала историю о том, что просто всю жизнь мечтала посмотреть на устройство артефактного двигателя и вот под покровом ночи решилась на этот неженственный шаг, но обманывать никого не хотелось.

— Ну вот, Эрмин, — шепнула я в темном павильоне. — Сейчас мы с тобой сядем в мобиль, разберемся, как им управлять, и поедем, моя маленькая.

Эрмин зашипела.

— Советую брать черный. — раздался хриплый голос из дальнего угла, — так тебя никто не увидит.

Я вскрикнула от неожиданности и сделала шаг назад.

Из тьмы проступила массивная фигура, в свете небольшого решетчатого окошка я вдруг увидела бледное лицо Николя.

— Тебя проводить, Джин? — грустно сказал он.

— Ники, что ты тут делаешь? — я все еще не могла унять дрожь.

— Не мог уснуть, — он горько скривил губы, — хотел поехать в следствие, но сел за руль и задумался. А тут — ты.

Он стоял совсем рядом, не стараясь придвинуться ближе, руки безвольно висели вдоль тела, а его глаза! Кажется, в них потухли все яркие золотые искорки, которые я так люблю!

— Что-то случилось? — спросила я осторожно.

— Ты куда-то хотела поехать тайком? — и вдруг добавил. — К кому-то из своих поклонников?

Что? Он правда считает, что я могла бы броситься в объятья к кому-то из двуликих? Или к расфуфыренному Розенкранцу на коне?

— А ты готов проводить меня к кому-то из ухажеров? — слезы сами собой собрались в уголках глаз.

Ники взглянул на меня и лицо его изменилось. От равнодушия не осталось и следа. Удивление, испуг, а после — решительность.

— Я готов идти за тобой и защищать тебя. — он сделал шаг и провел пальцем по очереди по моим глазам, собирая соленую воду. — куда бы ты не направлялась. Но я не дам тебя в обиду. И не оставлю.