Мне даже стало несколько обидно от такого принижения моего статуса до позиции «на хер никому не впёрся». Но это было правдой. Меня даже в рабство бы не похитили — работорговцы нападают по ночам, но они нападают сразу на деревню, предварительно всё планируют и забирают не одного, а сразу многих. Охотится за странным одиночкой, спящим на пляже — это примерно как искать в лесу случайный колосок пшеницы, вместо того, чтобы прийти с серпом на пшеничное поле.

— А вас что, кто-то преследует?

— Прямо сейчас нет. А вообще да. Когда ты кого-то убиваешь, тебя обязательно кто-то преследует. Так уж жизнь устроена.

— А нельзя никого не убивать?

— Теоретически можно. А практически не очень — Кхусс или Кхес с сожалением посмотрел на опустевший вертел. — Маленькие какие-то у вас зайцы.

— Больно ты много вопросов задаёшь, мальчонка — добавил второй братец.

— Я Олел!

— Ну ладно, уговорил. Олел. Твоя победа. Маленькая победа маленького Олела! — Кхес(или Кхус) засмеялся, но где-то в глубине был явно недоволен моей маленькой победой, — Так вот, Олел, больно ты много задаёшь вопросов. Всё хочешь про нас узнать, а ведь мы знаем о тебе только то, что ты живёшь где-то тут рядом.

Его брат Кхусс(или Кхес) не смеялся, а был совершенно серьёзен.

— Да-да, Олел, ты как-то мало о себе рассказал нам. А может быть, ты лазутчик наших врагов, а?

— Я не лазутчик.

— Чем докажешь?

— Не знаю. А чем надо доказывать? — меня посетили нехорошие предчуствия. Вот возьмут сейчас эти дикие орлята и насадят меня на вертел, чтобы как следует уже пообедать. Кролики-то нынче не уродились у нас. Малы им кролики. А я, пожалуй, буду побольше кролика…

Я уже начал озираться, прикидывая в какую сторону мне бежать если что, но Кхус (или Кхес), а может быть Кхес(или Кхус), — я в них окончательно запутался, — вытащил из большого заплечного мешка маленький мешочек, а из этого маленького мешочка вытащил гроздь каких-то сморщенных шаров.

— Расслабься, мальчонка Олел! Мы тебе плохого не сделаем. Но знать о тебе нам бы всё же хотелось. На-ка вот, пожуй сладких сушеных плодов из Красной Пустоши. Очень вкусно, — и Кхус (или Кхес), а может быть Кхес(или Кхус) отправил половину шаров себе в рот, а другую половину предоставил мне — протянул раскрытую ладонь, на которой лежали эти сухофрукты. Выглядели они так себе, но пахли приятно. Я взял несколько и отправил один из них в рот. Это было вкусно.

— Бери все, не стесняйся! Кхес их не любит.

Ага, понятно, значит сухофруктами меня угощал Кхус. Приняв сей щедрый дар, хотел спросить, как же всё таки их отличать, но передумал. Я их действительно спрашивал-спрашивал, а о себе ничего не говорил.

— Ну а что говорить о себе. Ну живу я тут, действительно. Точнее все это время жил, а сейчас не знаю.

— Как это?

— Да я жил у учителя. А учитель взял и умер. Один я остался.

— А родители? Братья-сёстры?

— Родители, братья-сёстры… Нет у меня больше родителей. И братьев-сестёр похоже, тоже нет.

— С чего это ты так решил?

— Говорите, вы плывёте с Жемчужной Отмели?

— Говорим.

— И давно вы оттуда отправились?

— Да месяца три наверное. Колдуны тут распоясались, приходится крюк делать.

— Ну тогда вы не знаете. Что стало с Жемчужной Отмелью. И с Жемчужным Берегом, откуда я родом.

— Почему не знаем. Мы же не в пустоте плывём. Очень вовремя мы оттуда свалили. Подожди-подожди. Так а ты, значит, Жемчужного Берега?

— К несчастью.

— Даа… не свезло тебе, малец. Там, похоже, живых не осталось.

— Ну и вот я не знаю, чего мне теперь делать. Староста хотел меня в какую-то школу отправить. Но добрые люди рассказали, что хочет он меня не в школу отправить, а в рабство. Я и сбежал. Надеюсь, вы не попытаетесь заставить меня вернутся обратно?

Кхес и Кхус молчали. Я первым прервал это нависшее молчание вопросом, который не давал мне спокойно жить:

— И всё таки, как вас различать? А то мне хочется обратиться по имени, но я боюсь перепутать и обидеть этим.

— Не обидишь, нас постоянно путают. Мы привыкли. Быть близнецами — такое дело. Ко многому нужно привыкнуть.

— Но есть же какой-то признак?

— Есть. Вообще-то если бы ты был наблюдательнее, то сам бы заметил.

Я переводил взгляд с Кхуса на Кхеса и обратно с Кхеса на Кхуса и ничего не замечал. Никакого признака.

— Может я и не наблюдательный. Но никакого признака я не вижу.

— А вот так? — один из братьев повернул голову в сторону, и я заметил, что у него отсутствует мочка левого уха.

— Теперь я вижу. Но если бы не знал, что признак есть, то наверное не увидел бы. Так это..