– У этого крестьянина потом был пожар?
– спросила Кэт.

– Да, - с важностию ответил Поэт, - дом, прославленный мною, - сгорел. И я написал эпитафию:

Приемли хвалу Поэта,

даже если хвала кажется тебе

хулою... Иначе

тебя приемлет огонь.

Что тоже - неплохо.

Мне захотелось треснуть Поэта по голове. Но я сдержался, поскольку увидел Куродо.

Куродо идиллически сидел у подножья ракеты, которое казалось подножьем горы, и покусывал травку.

...Так Куродо не вытягивался даже в карантине перед сержантом.

– Джек!
– он проглотил травинку.
– Ты поймал дракона?

– Как видишь, - ответил я.

– Джек, - Куродо развел руками.

– Мы его в ангар засунем?
– спросил я.

– Да...
– Куродо сглотнул, - о чем речь? какие вопросы...

Поэт и принцесса не без любопытства слушали наши непонятные беседы.

– Теперь так, - сказал я, - эта баба хочет лететь со мной, с нами.

– Колдуны, - объяснил Кэт Поэту, - они притворялись рыцарями. Сейчас они убьют нас и умрут сами.

Поэт с достоинством поклонился:

– Я это понял.

– Не положено, - сказал Куродо растерянно.

– Не положено?
– разозлился я.
– Мало ли что не положено? Тебе вон не положено было из ракеты на вольный воздух выбираться. Конторским не положено приемники выключать...

– А что, - встрял Куродо, - отключили?

– Отключили, - передразнивая его, ответил я, - поставили галочку против моей фамилий и пошли праздновать юбилей Гризельды.

– Уу, грымза, - восторженно протянул Куродо, - сколько ей стукнуло триста?

– Неважно, - поморщился я.

– Вот из таких грымз образуются очень милые поджарые ящерки-прыгуны. Все, понимаешь ли, наоборот...

– Я понимаю, - я был очень зол, - что ты мне зубы-то заговариваешь. Я тебе ясно сказал: загоним дракона в холл и берем Кэт...

– Не положено, - Куродо страдальческим сморщился, - для ее же блага не положено. Ты представь себе, в какой ад она бухнется?

Я поглядел на принцессу. Я чуть не вздрогнул. Господи, до чего же она была похожа на Мэлори...

Принцесса спросила:

– Ты убьешь только меня или еще и Поэта?

Мне не хотелось долго объяснять, и я коротко брякнул:

– Только тебя...

– Что он сказал?
– поинтересовался Поэт.

– Что на небо он возьмет только меня, - ответила Кэт.

– А мне и не надо, - заносчиво ответил Поэт, - я и сам там бываю...

– Чего они лопочут?
– спросил Куродо.

Я промолчал, устроился на камне, принялся пробиваться к координатору. Понятно, ничего не получилось.

Услышав шорохи и свисты, доносящиеся из железного нагрудника, Поэт изрек:

Молчание - золото, но

тишина золотее молчания,

но немота ужаснее

тишины, и в немоте

нет ни золота, ни молчания,

ни тишины...

Я подумал, подумал и вызвал начальника школ.

Куродо тем временем распахнул чрево ракеты.

Поэт остался невозмутим.

Кэт чуть побледнела.

Зато дракон попятился. Хотя ему-то что было бояться? Перед ним была пещера, распахнутая настежь, чистая, светлая, гладкостенная.

Пещера, разинувшая зев, ставшая видной всем, кто смотрит...

Начальник школ удивился, услышав мой голос, но с готовностью спросил:

– Джек, чем обязан?

Я вкратце объяснил ситуацию с драконом.

– Да, - услышал я, - помещение-то найдется, но, как ты сам понимаешь, это - даже не тренажер. Так, экземпляр. И надо следить, чтобы в другие пещеры не забредал... Съедят за милую душу. Что еще?

Я рассказал о принцессе.

Куродо зазывал дракона в ангар ракеты.

Дракон мотал мордой из стороны в сторону и пятился, пятился назад.

Поэт, словно поняв, что от него требуется, сбежал с камня вниз, отважно уперся обеими руками в хвост дракона и стал подпихивать дракона к ракете.

– Это, - ответил начальник школ, - другое дело. Хотя почему - другое?.. Ее тоже нельзя будет отпускать в другие пещеры. Оставь ее там.

Я глядел на принцессу.

– Она не хочет, - сказал я и добавил: - Она не хочет, и я не хочу.

Начальник школ некторое время молчал (я уже опасался, что прервана связь), потом ответил: