— Жаль, что ты не захотел поговорить со мной, перед тем как отправиться туда, — донесся из полумрака тяжкий вздох. — Столько лет прошло, а я так и не смог снискать твое доверие.

— Я должен был услышать то, что Клаудия хотела мне сказать.

— Ты услышал. Что думаешь?

— Думаю, в этом много правды.

Я подошел к кулеру на кухонном столе и налил себе стакан прохладной воды.

— Это старый трюк — рассказать много правды, разбавив ее парой капель ядовитой лжи, чтобы та в ней незаметно растворилась, — хмыкнул Роберт.

«Уж ты-то знаешь толк в таких трюках», — подумал я.

— Зачем ей это?

— Она мстит мне, Дима. Это наши с ней…м-м-м… рабочие дела.

— Ты никогда не рассказывал о ваших с ней «рабочих делах».

— Не должен был. Я никогда не раскрываю имен своих агентов. Это правило — залог их безопасности.

— Бросать своих «агентов» после того, как нужда в них отпадает — это тоже одно из правил?

— Она не рассказывала тебе, как связалась с итальянскими экстремистами? — фыркнул Ленц. — Ей светил до-о-олгий тюремный срок. Я спас ее от тюрьмы и позволил залечь на дно. Не люблю, когда мои люди попадают за решетку. Даже бывшие. Но я напрасно ждал благодарности за свое великодушие. Маленькая наивная девочка, которую я подобрал на улице и излечил от чахотки, давно превратилась в мстительную прожженную стерву, и решила ударить меня по больному месту.

Я прошел к дивану, сел напротив Роберта и испытывающе посмотрел на его лицо. Нет, это бесполезно. Начинающий полицейский никогда не прочитает ничего на лице игрока в покер, каковым был опытный профессиональный разведчик. Так же малы были шансы подловить его на явной лжи. Я мог лишь верить, или нет. Паскудная ситуация.

— Клаудия любила моего отца, — молвил я. — Это заметно.

— Что ж, может быть, — пожал плечами Роберт. — Я не знаток женских сердец. Я невысокого мнения о ее нравственности, но не исключаю, что она могла искренне полюбить Володю. Он из тех людей, в которых влюбляются, даже того не желая.

— Ты свел ее с папой и сделал так, чтобы он изменил маме?

— Димитрис, — Роберт тяжело вздохнул. — Послушай, что ты говоришь. Вопрос пятилетнего ребенка. «Свел с папой, изменил маме». Ты ведь знал своего отца. Неужели ты думаешь, что кто-то способен был заставить его изменить Кате? Как ты это себе представляешь?

— Но ты подсунул ее ему, — чувствуя себя и впрямь глуповато, заявил я.

— «Подсунул», — звучит некрасиво. Сводничеством я никогда не промышлял. Она была моим агентом, и я поручил ей собрать больше информации и Володе. Такова моя работа. Она решила сделать больше, чем я ее просил. А он совершил ошибку, какую иногда совершают многие мужчины. Поддался порыву страсти. Это не тот факт, который хочется знать о своем отце. Я никогда не рассказал бы тебе этого. Но Клаудия решила вытащить старые семейные дела на свет Божий. А что еще делать старой деве, оставшейся не у дел и без пенсии? Она ведь отвыкла работать в прачечной, или где она там раньше работала…

— Тебе ведь это было выгодно. Это давало возможность шантажировать отца. А когда он отказался делать то, что ты требовал — ты рассказал матери о нем и Клаудии.

— Так вот что она тебе наплела? — Роберт искренне захохотал. — Типичная женская логика. Какой-то мексиканский сериал. Димитрис, когда мужья изменяют своим женам — это чаще всего открывается, рано или поздно, по тысяче признаков. Ты можешь прочесть об этом на любом мужском или женском форуме, или узнать от любого семейного психолога. Если относить все раскрытые супружеские измены на счет происков спецслужб — то получится, что все наши люди круглыми сутками только тем и занимаются, что копаются в чьем-то грязном белье.

— А что насчет маминой болезни?

— А об этом что она тебе наговорила?! — Роберт нахмурился, и на его лице впервые отразились эмоции, а именно: гнев. — Что я ее отравил?! У этой чокнутой, похоже, совсем отказали тормоза!

— Она сказала, что это ты организовал ее лечение. В обмен на услугу с папиной стороны.

На лице Роберта отразилось облегчение. Он откинулся на спинку дивана и неохотно кивнул:

— Это так.

— Ты никогда не говорил мне об этом.

— Не считал нужным. Зачем мне было это говорить? Чтобы подчеркнуть, как ты мне обязан? Я предпочитаю добиваться расположения другими способами.

— Но сейчас ты этого не отрицаешь?

— Нет, ты ведь теперь знаешь правду. Я употребил все свое влияние, чтобы устроить Кате эту операцию. Организовать операцию стоимостью шестьсот тысяч фунтов вне всякой очереди — это немного сложнее, чем щелкнуть пальцами, для обычного подполковника. И ты очень ошибаешься, если думаешь, что я проделывал такое для каждого человека, поставлявшего мне информацию. Но для Кати я это сделал.

— В обмен на папино обещание продолжить с тобой сотрудничество.

— Да, — не стал спорить он. — Ничто, впрочем, не мешало твоему отцу отказаться после того, как лечение было завершено. Но он был человеком чести.

— Ты заставлял папу работать против Альянса, в который он верил всей душой!

— Это моя служба, Димитрис. Я защищаю Содружество от опасностей и врагов. И Альянс был одной из них. История показала, чем был этот Альянс — всего лишь проектом кучки жадных политических конъюнктурщиков. Ты же сам это знаешь! Володя попался в их сети. Мне жаль, что он не разделял мои взгляды на них искренне, а сотрудничал со мной лишь в обмен на мои услуги. Что дальше? Ты винишь меня в том, что я делал свою работу? Или в том, что спас Катю от смерти?